Шепчущий череп

Мы пошли вслед за Фло вдоль стены склада и вскоре услышали мягкий шорох речных волн, а дорожка круто свернула вниз, к краю покрытого песком и галькой берега. Здесь из речной тины поднимался угол склада, а к его обросшей мхом стене была привинчена толстая черная железная водосточная труба.

– Вот труба, – сказала Фло. – А вон наверху окно, до которого она достает. Видишь? Думаю, вы сможете пролезть сквозь него внутрь.

– По-моему, окно слишком узкое, – сказала я.

– Ты не на то окно смотришь. Я имела в виду другое, повыше трубы, его отсюда почти не рассмотреть.

– А… Понятно.

– Больше незамеченными вам внутрь никак не попасть. Не думаю, что они станут охранять верхние этажи.

Я снова посмотрела на шаткую трубу. Она поднималась вдоль стены бешеными зигзагами, словно линия, которую начеркал карандашом рассердившийся малыш. Думать о верхних этажах мне, честно говоря, вообще не хотелось.

– Отлично, – сказал Локвуд. – Надеюсь, мы справимся. Ну а ты, Фло? Привела лодку?

Вместо ответа Фло ткнула пальцем в сторону реки. У берега из воды торчал какой-то длинный низкий черный предмет. Речные волны лениво шлепали его по бортам и корме.

– Это ее лодка? – тихо спросил Джордж, всматриваясь. – А я думал, гнилое бревно плавает.

– Это почти одно и то же.

Я тоже постаралась понизить голос, однако у Фло был замечательный слух.

– Что?! – возмутилась она. – Это же моя маленькая «Матильда», я прекрасно ходила на ней на веслах от Брентфордских очистных сооружений до самой Дагенхэмской кожевенной фабрики, и никто про нее ни одного дурного слова не сказал.

Локвуд потрепал Фло по плечу, после чего тайком вытер руку о свою куртку.

– Совершенно верно, – сказал он. – Для нас будет большой честью плыть на ней. Джордж, ты помнишь наш план? Ты совершаешь диверсию, затем вместе с Фло ждешь нас в «Матильде». Если все пройдет хорошо, мы к вам присоединимся или, по крайней мере, передадим тебе зеркало. Если же все пойдет наперекосяк, работаем по плану «Д», а именно: каждый добирается домой самостоятельно.

– Удачи тебе, – кивнул Джордж. – Тебе тоже, Люси. Локвуд, возьмите ваше снаряжение – мешок и маски.

Джордж поставил свой рюкзак на песок и выудил из него холщовый мешок, такой же, как у Фло, только поменьше размером. Из мешка густо и сладко пахло лавандой. Затем из рюкзака появились две черные балаклавы[4] – мы с Локвудом прицепили их каждый к своему поясу.

– Хорошо, – сказал Локвуд. – Сверим наши часы. Аукцион начнется через пятнадцать минут, ровно в полночь. В двадцать минут первого – диверсия. К этому времени они еще не успеют заключить сделку. – Затем он театральным жестом указал на трубу и спросил: – Хочешь пойти первой, Люси? Или лучше мне?

– На этот раз, – ответила я, – точно после тебя.

Наверное, можно было бы предположить, что подъем по водосточной трубе рождает счастливые воспоминания о деревенском босоногом детстве, о теплых летних вечерах, когда ты вместе со своими задушевными друзьями залезала на соседские яблони. К сожалению, я с детства боюсь высоты, поэтому самым большим моим достижением было покорение лесенки на игровой площадке, но даже с нее я как-то умудрилась упасть и до крови разодрать себе голень. Так что следующие несколько минут, когда я взбиралась по водосточной трубе вслед за Локвудом, были не самыми счастливыми в моей жизни. Железная труба оказалась достаточно широкой, чтобы я могла обхватить ее руками, помогали и круглые скобы, которыми она крепилась к стене, – на них можно было подтягиваться или опираться ногами. Благодаря этим скобам карабканье по трубе напоминало подъем по шведской стенке. Правда, труба была ржавой, в ладони то и дело втыкались чешуйки старой облупившейся краски. Иногда от трубы отваливались какие-то маленькие обломки, с Темзы налетал сильный ветер, хлестал мне волосами по лицу, раскачивал трубу. И еще было очень высоко от земли. Один раз я сделала ошибку – позволила себе взглянуть вниз. Там я увидела Фло, которая брела по воде к своему обломку кораблекрушения с гордым именем «Матильда», и Джорджа – он все еще стоял рядом со своим рюкзаком и смотрел на меня снизу. Оба они показались мне маленькими, как муравьи. У меня мгновенно вспотели руки, все поплыло перед глазами, и я поняла, что сейчас упаду. Я стиснула зубы, плотно зажмурилась и не открывала глаза до тех пор, пока не ткнулась макушкой в каблуки ботинок Локвуда.

Он наклонился над пропастью, рассматривая оконное стекло и постукивая по нему своим перочинным ножом. Замазка была старой, легко крошилась, и вскоре стекло упало внутрь. Локвуд просунул руку в открывшееся отверстие, пошарил, нащупал шпингалет и принялся его поворачивать. Шпингалет заржавел и не поддавался. Локвуд ругался себе под нос. Наконец он сильно рванул, шпингалет со скрипом вылетел из гнезда, от толчка труба опасно зашаталась, и внутри нее что-то загрохотало и понеслось вниз. Окно открылось. Еще один толчок, прыжок, Локвуд оказался внутри – и спустя секунду уже тянул руку, чтобы помочь мне забраться за ним следом.