Шеломянь

— Велес пасет в подземном мире души мертвых, — продолжал Владимир, словно не слыша кузнеца. — И я знаю, что в облике змея он является только тем, кто должен встретиться с ним в ближайший год… Мне уготована близкая смерть, кузнец, а я не хочу умирать!

— Смерть страшна всем, но стоит ли в страхе призывать ее раньше срока?..

— Страшна не смерть. Страшно умереть изгоем, живущим из милости у пасынка сестры. Я должен выпросить отсрочку у Велеса. Он в незапамятные времена тоже боролся за власть и проиграл. Громовержец Перун низверг его во мрак подземного мира, навеки лишив общества себе подобных. Изгой Велес должен понять изгоя Владимира! Должен, ибо другой надежды у меня просто нет…

— Княжич, — кузнец постарался, чтобы его голос звучал убедительно, — я выполню свое обещание и совершу нужный тебе обряд. Однако давай не будем спешить и сразу тревожить могучего повелителя мертвых. Попробуем обойтись малым. Вот, взгляни, в кузне у меня стоят молоты разного веса и размера. Чтобы выковать меч или лемех плуга, я не всегда хватаюсь за огромный кий; чересчур мощный удар способен только испортить всю работу. Возможно, что и тебе поможет иной дух, не такой могущественный и опасный, как тот, которого ты пожелал увидеть.

— Иной дух? — переспросил княжич. — И кто же это?

— Пока не знаю. Но есть способ выяснить это. Не так давно у меня появился новый житель. Не верил я, что такое случается, но за печью в моем доме обосновался самый настоящий домовой. Он хороший, добрый; возможно, и не откажется рассказать, кто может тебе помочь.

— Откуда домовому знать о болезнях?

— Он дух очага, а огонь, как ты знаешь, вездесущ. Разреши попробовать, княжич, времени это много не займет.

— Ты уверен?

— Да. Если не получится, то еще до полуночи мы начнем обряд призвания Велеса.

— Хорошо, я согласен. Зови своего домового, кузнец!

Кий снял со стены висевшие там чистые вышитые рушники. Одним он завязал глаза княжичу, другим — себе. Домовой не любил появляться прилюдно, скрывал свои лазейки, и требовалось оказать уважение приглашенному, сохранив его тайну. Затем кузнец начал произносить заговор, причем торопился, проглатывая окончания слов. Магия — оружие обоюдоострое, и лучше будет, если заклинание окажется короче и не обратится против просителя.

— Соседушко, домоседушко, — частил Кий, — гость к тебе идет, низко голову несет; не томи его напрасно, а заведи с ним прияство; покажись ему в своем облике, заведи с ним дружбу да сослужи ему легку службу!

Владимир Ярославич почувствовал, как в его руку кузнец вложил нечто мягкое и влажное.

— Это каша. Держи ее на вытянутой ладони, — услышал он голос Кия. — И повторяй за мной!

Владимир заговорил, вслушиваясь в быстрые подсказки кузнеца:

— Дядя домовой, приходи ко мне! Не зелен, как дубравный лист, не синь, как речной вал; приходи таким, каков я; я тебе кашки дам!

Какая глупость, думал про себя княжич. Скоморошество. Он уже жалел, что обратился за помощью к кузнецу, что открылся в своей беде. Что изменят эти наивные распевы, так похожие на детские считалки? Чем помогут?

Но в это время княжич почувствовал, как комок каши начал сползать с его ладони, а незнакомый звучный голос приказал:

— Сымайте-ка с глаз это тряпье! Или рожи так кривы, что показаться стыдно?

Владимир стянул с лица рушник и онемел.

Прямо перед ним стоял его двойник, однако росту в нем было не больше двух ладоней. Только в лице двойника было что-то не так, и княжич быстро понял, что именно. Над перемазанной в каше бородой ярко горели зеленые, как у кошки, глаза. У самого Владимира они были, как у отца и сестры, темно-серыми, как мышиный загривок.

— Хорошо звали, — одобрительно сказал двойник княжича. — С уважением. Уважение я люблю! Только зачем заставили такое тело надеть? Не нравится мне оно, давай проси обратно!

— Что просить? — растерялся княжич.

— Настоящий мой облик вернуть, вот что!

— Прошу… — совсем растерянно сказал княжич.

Превращение заняло один миг, и Владимир с Кием так и не смогли заметить, каким образом домовой это сотворил. Теперь, оседлав медвежью голову, в кузнице находился уже не двойник княжича, а обильно поросший волосом мужичок в простонародной рубахе, мятых штанах и лаптях явно не первой свежести, лыко из которых воинственно топорщилось во все стороны.

— Другое дело, — заметил домовой. — Теперь, кузнец, время меня гостю представить!

— Знакомься, княжич, — церемонно поклонился кузнец. — Это наш дедушка домовой, а звать его Храпуней.

— Но это навет, — тотчас заметил домовой. — Сплю тихо!

Храпуня заметил не успевшую скрыться в бороде кузнеца улыбку и добавил немного менее уверенно:

— Уж сам-то ты точно шумишь во сне больше!

— Не серчай, Хозяин, — попросил кузнец. — Лучше помоги гостю. Беда у него.

— Плохо, когда беда. Но чем же я смогу помочь? Силы за стенами дома у меня нет.

— Помочь и словом можно. Скажи нам, кто может излечить княжича, кого просить?

— Княжич здоров.

— Я точно знаю, что теряю силы и умру не позже чем через год, — сказал Владимир.

— Тем не менее повторяю: ты здоров, княжич! Твоя смерть — не в болезни, а в волшебстве.

— И… что же мне делать?