Шеломянь

Такова была цена, заплаченная туману для победы над врагом, — сотни воинов, умерших во сне и без оружия, воинов, чьи последние мысли были не о славе и чести, а о скорой рабской участи.

— Какая славная победа, — раздался за спиной Лазаря вкрадчивый голос. — М-м-м… Не будет ли великий воин так милостив, чтобы уделить немного драгоценного внимания недостойному?

— Аль-Хазред! — рявкнул Лазарь.

— Я счастлив, что мое неблагозвучное имя осталось в памяти такого могучего витязя.

— Зачем ты явился?

На лице араба, успевшего уже раздобыть и коня, и халат получше, хотя и явно с чужого плеча, проступило откровенное недоумение.

— М-м-м… Не прогневайся, о храбрейший, но мне кажется, что настало время побеспокоиться о награде за ту скромную услугу, что мне посчастливилось оказать вашему воинству…

— Скромную услугу, говоришь? — Голос тысяцкого был тих, и это предвещало грозу. Араб попятился и дернул за поводья, отводя подальше коня.

— Вот цена твоей скромной услуги! Взгляни на нее!

Лазарь соскочил с коня, схватил Аль-Хазреда за шиворот халата, немилосердно выкручивая рвущуюся у него под руками дорогую ткань, и ткнул араба в еще не растащенную гору одежды. Аль-Хазред пытался принять силу удара на руки, но тысяцкий еще и еще опускал лицо араба вниз, так что вскоре лоб, щеки и ладони купца покрылись множеством ссадин и кровоподтеков.

— Ближе, ближе смотри, что осталось от людей, каждый из которых стоит больше целого города таких поганых, как ты! — неистовствовал Лазарь. — Не хочу марать боевое оружие, не то убил бы здесь же, где ты убил их всех!

— Мы же договорились, — жалобно канючил, едва приоткрывая разбитые в кровь губы, Аль-Хазред.

— Мы? Нет, мы договоримся только сейчас. И слушай внимательно, от этого будет зависеть твоя жизнь! В Киеве больше не появляйся. Увижу — прикажу отвести на скотобойни. Видел когда-нибудь свиные туши на крюке? Так же освежую и повешу.

При упоминании о свиньях Аль-Хазред передернулся, а после обещания тысяцкого вскочил на коня и повернул к выходу из разграбленного половецкого стана.

Лазарь побрезговал даже проводить его взглядом.

И зря.

На коне араб совсем не выглядел тем жалким трусом, как мгновение назад. Прямая неподвижная посадка выдавала опытного воина, привычного к седлу и сражениям. Лицо Аль-Хазреда было угрюмым, и только изредка появлявшаяся ухмылка оживляла его. Так улыбается нильский крокодил, завидев антилопу на заболоченном, заросшем папирусом берегу.

* * *

Черные клобуки не собирались преследовать беглецов в дубраве. Степняки чувствовали себя неуверенно среди деревьев, где угроза могла исходить отовсюду. Игорь перевел коня на шаг, отпустил поводья, предоставляя скакуну самому выбирать дорогу. Кончак ерзал у князя за спиной, пытаясь поудобнее устроить зашибленную ногу на конском крупе.

— В тесноте, да не в обиде, — утешал Игорь хана. — Мне рассказывали, что в Святой Земле есть рыцарский орден, так у них даже на печати изображены два рыцаря на одном коне. И должно это означать их бедность и скромность…

— Или греческую любовь, — задумчиво заметил Кончак. — Скажи мне, князь, почему ваш бог так труслив, что считает женщину достойным противником и запрещает своим слугам плотскую любовь? Неужели то, что творится в христианских монастырях, — лучше? Мне кажется, мужчина должен сражаться, а не быть чьей-то подстилкой.

— Вот и спроси об этом христианских священников, они у нас поговорить любят. А еще лучше, — тут Игорь развеселился, — у монашек. Только не забудь потом весточку прислать, рассказать об ответе!

Кончак настороженно обернулся. Было ясно слышно, что кто-то пробирается по лесу вслед за беглецами. Конь преследователя тихо, но отчетливо фыркал, отгоняя спасающуюся от лета в лесу мошкару, под копытами хрустели сухие ветки, давно упавшие с деревьев на землю.

Князь Игорь спрыгнул с седла, оставив коня охромевшему Кончаку, подтянул тетиву на луке и вытащил из колчана стрелу. Граненый бронебойный наконечник сулил смерть любому, кто неосторожно приблизится.

— Я не советовал бы стрелять из лука с раненой рукой, — послышался спокойный голос. — Напряжение мышц вызовет приток крови, рана может открыться, и вы потеряете силы, которые еще могут пригодиться.

Игорь узнал голос и опустил лук. Из-за деревьев выехал, осторожно поглядывая по сторонам, лекарь Миронег. По помятому шлему и порванной в нескольких местах кольчуге было видно, что он успел поучаствовать в сече, показав умение не только сохранять, но и отбирать чужую жизнь.

— Я обязан беречь вашу жизнь, — напомнил лекарь. — Только вы мешаете мне этим заниматься.

Конь Миронега насторожил уши и призывно заржал. Недалеко раздалось ответное ржание.

— Кобылу почуял. И, судя по всему, она там одна.

Снова раздалось призывное ржание кобылы — животные вообще откровеннее в выражении своих желаний.

— Нам нужен конь, — сказал князь Игорь.

— Нам очень нужен конь, — подтвердил хан Кончак.

И все вместе они направились на звук.