Шеллшок

– Шелл, раз уж тут замешаны большие деньги, все должны быть абсолютно уверены в том, что я действительно дочь Клода Романеля? Я имею в виду не только тебя, но и этого адвоката, и даже самого отца. А как это доказать? По отпечаткам пальцев? Но их у меня никогда в жизни не снимали. Конечно, мама могла сделать свидетельство, или как там это называется у юристов. Потом у меня, конечно, есть школьный аттестат... Подтвердить личность человека не так-то просто.

– В твоем случае нет ничего проще. Займет не более двух минут, или и того меньше. Во-первых, ты ответила на большинство контрольных вопросов. Рассказала кое-что из своего прошлого, правильно назвала девичью фамилию матери, свое прозвище «Спри» – сокращенное от Эспри. Правда, это могла знать и близкая подруга Мишели Романель.

Маленькая морщинка переместилась с ее гладкого матового лба на переносицу.

– Да, и необязательно близкая подруга. Кое-что могли разузнать и те авантюристки, которые осаждали твой офис, когда им стало известно, что отец нанял детектива для поисков дочери. Кто угодно мог попытаться выдать себя за нее.

Что они и сделали, но я их довольно легко раскусил, за исключением одной, пардон, коровы, которая разыграла оскорбленную невинность, когда я все же припер ее к стенке. Но ты правильно подметила. Знай они пароли... Клод Романель сам рассказал мне, что в детстве они с матерью звали тебя Спри и что об этом знал очень узкий круг лиц. И он же признал, что сейчас, спустя 20 лет, он вряд ли узнает свою малышку Спри, но ее можно, так сказать, идентифицировать по родимому пятну на ее гр... – я осекся, – ...на одном пикантном месте.

– Родимому пятну?

– Да, маленькой мушке... нет... пчелке?

– Мухопчелке? Это что еще за новый вид насекомого?

– Пчелке, просто пчелке. Знаешь, мед, соты, воск. Такие маленькие жужжащие мушки с желтыми полосками на брюшке. Летают от цветка к цветку, едят нектар...

– Ах, вот ты о чем! – Ее лицо просветлело, тучки рассеялись, вышло красное солнышко. – Ты хочешь сказать «бабочка»?

– Бабочка?

– Я и думать о ней забыла.

– Бабочка... да, пожалуй, это можно назвать так. Почему мне этот термин сразу не пришел в голову? Словом, что-то на нее похожее, расположенное на твоей левой, нет правой? Кстати, где оно расположено это родимое пятнышко?

– Вот здесь, – прижала Спри пальчики к левой стороне груди, скрытой то ли широким серапе, то ли узким парашютом. – Здесь, у меня на теле.

– Правильно. По идее, тут оно должно быть. Разглядывая его в линзу, я все ломал голову, как мне назвать это насекомое. Жучок-паучок, тоненькие ножки...

– Никакие не ножки, Шелл, а крылышки. И ты никак не мог их разглядывать, так как я его никогда никому не показывала... Скажи, откуда тебе...

– Все очень просто, – перебил я ее. – Разве я тебе не говорил? Что-то с памятью моей стало. У меня же есть его фотография.

– Фотография родимого пятна?

– Да нет же, не его, а тебя шестилетней, в бассейне. Ее мне дал твой отец. Это была самая свежая твоя фотография, что у него была. Ты там в купальных плавочках, а на груди при желании можно разглядеть это родимое пятно.

Ее искреннее удивление понемногу прошло по мере моего объяснения, и она понимающе кивнула:

– Ясно, а то я сначала ничего не поняла. Ну да, естественно, по прошествии стольких лет папа вряд ли отличит меня от Эмили Зилох. Даже если я брошусь к нему на шею со словами: «Папочка, милый, это я – твоя маленькая Спри!»

– Н... да, он будет ошеломлен... благо, сердце у него здоровое. Знаешь, крошка, у него в отношении тебя маленький... э... пунктик. Он все еще думает, что ты – желторотый утенок, а ты... А ты!!!

– Я только хотела сказать, что это пятно должно сохраниться у настоящей Мишели Эспри Романель, сколько в лет не прошло. И это – единственная возможность доказать ее подлинность, то есть подтвердить мою личность.

– Резонно. Знаешь, мне кажется, что мистер Романель дал мне фотокарточку именно с этой целью... – я запнулся и продолжил – ...а также с рядом серьезных, если не зловещих предупреждений, чтобы никто не мог обидеть его маленькую Спри. Твой папочка – человек с характером.

– По-моему, мне следует показать его тебе.

– Кого? – опешил я.

– Пятно, конечно. Это самый быстрый способ убедить тебя в том, что я Спри. – Она замолчала и решительно добавила: – Раз надо, я пройду свой путь до конца. Папа действительно настаивал на том, чтобы я подписала эти бумаги... на миллионы долларов?

– Да. Миллионы. Много миллионов.

– В таком случае... мне лучше сказать тебе сразу.

– Говори, я тебя слушаю.

– Понимаешь... моя бабочка, то есть, я хочу сказать, родимое пятно несколько выросло и... находится здесь. – Спри поводила рукой по стратегически важной области своей женской анатомии. – И одно ее крылышко спрятано в моем... бюстгальтере.

– И это все, что от нее осталось? Ни туловища, ни ножек, ни усиков, или...

– Остальная часть там... под моей грудью.