Шеллшок

– Откуда, черт вас возьми... А впрочем, неважно. С Токером не было никаких проблем, и он никогда не упрямился. Причина частично заключалась в том, что Альда заставил меня положить триста тысяч акций на подставное лицо, за которым стоял Токер. Только он мог распоряжаться этими акциями, и если бы «Финикс» довел котировку до тридцати долларов, сумма составила бы девять миллионов. Так что покойник сотрудничал с удовольствием.

– Только Токер мог распоряжаться ими?

– Ну, в общем, да... Или я, если вдруг с ним что-нибудь стрясется. Кажется, этот случай наступил.

– Как же вам удалось устроить это столь мудрым образом? Так, что об этом не знал ни Чимаррон, ни Дерабян, ни кто другой?

– Потому что я устроил это именно так, а не иначе, Скотт, – сказал он, глядя мне прямо в глаза. – Вы что, думаете, я идиот?

– Значит, грубо говоря, вы с Чимарроном должны были выплатить Токеру несколько миллионов «баксов», в зависимости от стоимости этих акций, за парочку фальшивых отчетов. Не слишком ли велик гонорар?

– Какой же вы дотошный сукин сын, Скотт. Я рад, что вы работаете на меня. – После короткой паузы он добавил: – Вы ведь до сих пор в моей лодке?

– До сих пор.

– Лучше вам продолжать в этом духе, иначе моей заднице грозят серьезные неприятности. Ладно, поехали дальше. Итак, всем заправлял не я, а Альда, я просто помогал ему в некоторых моментах, и Альда рассчитывал после того, как все рухнет, выпустить эти триста тысяч акций на свет божий вместе с документами, удостоверяющими, что они принадлежат Токеру, таким образом создалось бы впечатление, что скорее всего он один, самостоятельно придумал эту аферу. Независимо от стоимости акций ГФМ такая куча – триста тысяч штук – заставила бы кого угодно поверить в виновность Токера. И для этого нам не надо было ничего предпринимать.

Я понимающе кивнул.

– И Токер не стал бы отпираться, верно? Или просто не смог бы?

– Я знал, что вы об этом спросите. Альда мне ничего не говорил на этот счет, но у меня складывалось впечатление, что у Токера другого выхода не было. Вы удовлетворены, Скотт? Кстати, вы не похожи на человека, который искренне работает на меня.

– Тем не менее это так, Романель. Просто я не хочу, чтобы мне оторвали голову при этом. Задавая свой вопрос, я хотел понять до конца, зачем вы заварили эту кашу с Уортингтоном и якобы хотели одним росчерком пера сделать свою дочь богатой молодой дамой, обратите, пожалуйста, внимание на оговорку «якобы». Спри и я, мы оба читали ваш документ, и внешне он выглядит... благородным. Добренький старенький папуля начинает жизнь...

– Папуля? Прошу вас...

– ...с чистого листа. Только учтите, Романель, если окажется, что вы ее просто используете и даже, не дай Бог, подвергаете ее опасности ради своих паскудных махинаций, я позабуду о том, что вы мой клиент, и медленно, не торопясь, откручу вам шею, так чтобы вы слышали, как хрустят хрящи...

– Бросьте, Скотт. И не берите в голову. Я хотел и до сих пор хочу, чтобы Спри получила половину того, что мне удалось скопить за пятьдесят восемь лет, а может быть и все. Как только она подписала бумаги, которые подготовил Уортингтон, она вступила в свои права. И я не собираюсь ничего отбирать у маленькой Спри, у моей собственной дочери. Поймите своей чугунной головой, может, я был для нее не очень хорошим отцом, но она – частичка меня, плоть от плоти моей. И на всей земле нет более близкого мне человека.

– Звучит красиво. Вы меня почти убедили. Но, как вам известно, она подписала этот документ в среду вечером, следовательно... – Я остановился. – Постойте-ка. Китс и ковбой схватили вас в пятницу после обеда, за день до того, как мы с вашей дочерью появились здесь. Так откуда вы могли узнать? Разве что кто-то вам сказал.

– Никто мне не сказал. Но я знаю, что она должна была подписать. Если она этого не сделала, я погиб.

– Вы можете объяснить популярнее?

– Если Спри не подписала этот документ – кстати, это может означать, что вы не смогли доставить ее в контору Уортингтона, так что в таком случае вы примете от меня горячую благодарность, согласны? – тогда меня уже можно считать гнилым сибирским бревном, которое надо закопать под кактусом в виде удобрения, чтобы наша пустыня снова расцвела.

– Вы можете говорить проще, Романель?

– Наверное, в таком случае надо начать с того времени, когда у меня появилась такая идея, и оттуда я за ручку приведу вас в день сегодняшний.

– Прекрасно. Ну и когда у вас появилась эта идея?

– Насколько помню, она клюнула меня в одно место в тот день, когда я услышал три выстрела от Гроудера и Фостера, может, чуть позже. Или когда Гроудер зацепил меня, раз вы говорите, что Энди не стрелял.

– Он стрелял, но не в вас.