Шелковый соблазн

— Говорил, но, думаю, на этот раз у меня все получится, — улыбнулся Маркус, налил в банку воды и снова вернулся к Эйвери. — Будь хорошей девочкой и лежи спокойно, не мешай мне работать. Ведь ты же знаешь, какими нервными становятся художники, когда их отвлекают от дела. — С этими словами Маркус обмакнул кисточку и провел ею по ключице Эйвери. — Да, — продолжил он, — подчеркнуть игру света на твоем теле — одна из важнейших задач искусства. То, как твоя кожа прямо-таки светится здесь, а здесь — меняет оттенок… — Маркус провел кистью чуть ниже, обводя сперва верхний, а потом нижний край округлой груди, — меня просто завораживает. Любой мужчина не устоит и захочет прикоснуться, попробовать, почувствовать…

— Так чего же ты ждешь?

Маркус улыбнулся, видя, как щеки Эйвери раскраснелись от желания.

— Всему свое время. Сперва я должен закончить картину.

Маркус неторопливо принялся за вторую грудь, а потом, когда он провел влажной кистью по соскам, Эйвери не сдержалась и громко застонала. А Маркус из последних сил ласкал ее тело вместо того, чтобы сорвать с себя одежду и вонзиться в нее одним стремительным движением.

К тому времени, как он добрался до ее бедер, Эйвери уже вся дрожала от нетерпения, а когда он провел кистью по ее клитору, она потянулась к нему и взмолилась:

— Пожалуйста, Маркус.

— Ну разве можно отказать, когда тебя так просят? — усмехнулся Маркус, откладывая кисточку и принимаясь за дело языком. — Так лучше?

— Тебе нравится меня мучить? — выдохнула она, глядя на него своими небесно-голубыми глазами.

— Мучить? Мука — это когда я ласкаю тебя, а ты даже и не пробуешь прикоснуться ко мне в ответ.

При этих словах Эйвери мгновенно села на кушетке и потянулась к его поясу. Маркус едва сдержался, когда она расстегнула ему ширинку и взялась своими умелыми руками за его член, сперва лишь легонько касаясь, а потом сжимая крепче и увереннее.

— Подожди, — попросил он, высвободился из ее рук и быстро сбросил с себя одежду и вытащил из кармана презерватив.

А потом он наконец-то устроился между ее божественных ножек, которые сразу сжались вокруг его бедер, настойчиво притягивая его к ее вожделенному телу. И Маркус ощущал жар ее тела, чувствовал, что она уже готова для него. И он медленно вошел в нее, а потом на секунду замер, наслаждаясь ощущением ее тела вокруг себя. Но тут основной инстинкт взял верх над всеми его мыслями и чувствами, и Маркус задвигался в бешеном ритме.

Склонив голову, он поцеловал Эйвери в губы, пытаясь хоть немного замедлить темп и снова взять все в свои руки. А потом провел языком по напрягшейся жилке на ее шее, по ключицам, добрался до спелых вишенок сосков, слегка куснул их, потом пососал. И Эйвери неподвижно замерла под ним, так что он прямо-таки чувствовал, как по ее телу проходят, все усиливаясь и усиливаясь, волны наслаждения, пока она наконец отчаянно не выкрикнула его имя. Тогда и сам Маркус забылся в буре ощущений, так мощно накрывших его, что он чуть не заплакал.

А затем он повалился на нее, не в силах не то что думать, но даже дышать.

Вот только одна мысль все же бесконечно повторялась в его голове. Он не хочет отпускать Эйвери Каллен — ни сейчас, ни потом.

* * *

Чтобы вовремя приехать в аэропорт, им пришлось очень рано вставать, так что почти весь перелет через Атлантику Эйвери проспала. А потом они поймали такси и поехали к Маркусу, и Эйвери с нетерпением ждала, что вот-вот увидит его дом. Он отлично вписался в ее мир, и теперь ей хотелось посмотреть, как она впишется в его.

— Добрый день, мистер Прайс. Надеюсь, ваша поездка в Лондон прошла удачно? — поздоровался швейцар, когда они вышли из такси.

— Спасибо, Бак. Все было просто замечательно. Это моя гостья — мисс Каллен, она пока поживет у меня, так что, я надеюсь, при необходимости она всегда сможет рассчитывать на твою помощь.

— Разумеется. Добро пожаловать в Нью-Йорк, мисс Каллен.

— Спасибо. — Эйвери слегка кивнула. Приятно сознавать, что Маркуса здесь хорошо знают.

Они поднялись на лифте на восьмой этаж, и Маркус открыл дверь и пропустил Эйвери вперед.

— Добро пожаловать в мое скромное жилище. Здесь не так просторно, как ты привыкла, но, думаю, тебе понравится.

— Выглядит неплохо, — заметила Эйвери, оглядываясь по сторонам, пока Маркус относил их вещи в спальню.

А потом она пошла следом за ним по коридору, отмечая висевшие на стенах работы карандашом и тушью. Маркус бросил ее чемодан на кровать и, открыв шкаф, подвинул в нем свои костюмы.

— Можешь повесить свои вещи либо здесь, либо в комнате для гостей. А если захочешь что-нибудь положить на полки, то просто смахни мое барахло в нижний ящик.

— А ты точно не против? — уточнила Эйвери, не совсем хорошо представляя, как вести себя в подобной ситуации.

— Конечно, ведь не складывать же тебе каждый раз все в чемодан. А пока ты устраиваешься, я пойду добуду нам чего-нибудь перекусить.

— Спасибо, а то я уже с голоду скоро умру. — Когда они уезжали из Лондона, было еще слишком рано для завтрака, а обед в самолете она проспала.

— Так я и думал. Как насчет омлета?

Эйвери изобразила, как падает в обморок от восторга.