Недавно в Бодлеанской библиотеке Оксфорда были найдены карты, в том числе китайская карта Селдена. Данная торговая карта подчеркивает стремление китайцев в тот период торговать и путешествовать, в частности по Юго-Восточной Азии, включая судоходные маршруты. Хотя в этот период, как и раньше, китайские карты демонстрировали затворнический взгляд на мир. Они оканчивались Великой китайской стеной на севере и морем на востоке. Это говорило о готовности Китая играть пассивную роль, в то время как весь остальной мир открывался, а также отражало превосходство европейцев в морском деле в Восточной Азии, где голландские, испанские и португальские суда прицеливались друг к другу, однако регулярно захватывали китайские джонки вместе с их грузами[1025]. Китай не был заинтересован в том, чтобы принимать участие в битвах агрессивных соперников, не говоря уже о плачевных последствиях этого. В таких условиях желание стать более интроспективным, но в то же время пожинать плоды от увеличения прибывающих торговцев казалось вполне логичным.
Большая часть серебра, наводнившего Китай, была потрачена на серию крупных реформ – монетизацию экономики, поощрение свободных рынков труда и программу стимулирования международной торговли. Иронично, но любовь Китая к серебру и отношение к нему как драгоценному металлу номер один стало его ахиллесовой пятой. При таких больших объемах серебра, которые поступали в Китай в основном через Манилу, падение его ценности было неизбежно, что, в свою очередь, привело к ценовой инфляции. В конце концов, ценность серебра и прежде всего его курс в отношении золота пришлось привести в соответствие с курсами других регионов и континентов. В отличие от Индии, где открытие нового мира привело к созданию чудес света, в Китае это привело к серьезному экономическому и политическому кризису XVII века[1026]. Глобализация причиняла не меньше проблем пять столетий назад, чем сейчас.
Как позже отметил Адам Смит в своей знаменитой книге о богатстве народов, «открытие Америки и пути в Ост-Индию через мыс Доброй Надежды – самые важные события в истории человечества»[1027]. Мир на самом деле изменился вследствие появления золотых и серебряных путей после первой экспедиции Колумба и успешного возвращения Васко да Гамы домой из Индии. О чем не сказал Адам Смит в 1776 году, так это о том, как в это уравнение вписывалась Англия. Столетие после открытий 1490-х годов мир принадлежал Испании и Португалии, вместе со всеми благами, обнаруженными в восточной империи. Следующие же 200 лет должны принадлежать странам Северной Европы. Вопреки всем ожиданиям центр мирового притяжения снова сместился. Пришло время Британии стать Великой.
13. Путь в Северную Европу
После открытий 1490-х годов мир был преображен. Европа уже не стояла на обочине мировых событий, она сама стала мировым двигателем. Решения, принятые в Мадриде и Лиссабоне, теперь разносились за тысячи миль, так же как раньше из Багдада под управлением Аббасидов, Лояна эпохи династии Тан в Китае, столицы империи монголов Каракорума и Самарканда под управлением Тимура. Все дороги теперь вели в Европу.
Очень многие были сильно разочарованы таким положением вещей. Причем тяжелее пришлось англичанам. То, что противники Англии разбогатели буквально в одночасье, уже было достаточно плохо. Но еще хуже был триумфальный рассказ о том, что золото и серебро, посыпавшиеся на испанскую корону, были частью божьего замысла. Последовал болезненный разрыв Англии с Римом. «Как же велика та сила, которую божественное провидение поместило в руки королей Испании», – писал один из иезуитских священников в XVI веке. Богатство Испании было «предопределено свыше Господом, который как дает, так и забирает королевства независимо от чьих-либо желаний»[1028].
Церковь заявляла, что правители-протестанты должны опасаться наказания за то, что отринули истинную веру. Реформация шла полным ходом, между католиками и протестантами Европы царила атмосфера насилия и жестокости. Ходили слухи о неминуемых военных действиях против Англии, особенно после того как со смертью Марии I развеялись ложные надежды, что Англия может вернуться в лоно Рима и снова признать власть папы.
Когда Елизавета I, ее сводная сестра, заняла трон в 1558 году, ей пришлось балансировать между религиозными требованиями громкоголосой и могущественной группы лоббистов, с одной стороны, и недовольством тех, кто оказался жертвой этой атмосферы нетерпимости, с другой. Стать всем и для всех было непросто ввиду относительной изоляции Англии на окраине Европы. В 1570 году папа Пий V издал буллу под названием