Читаем Шелковистый кошмар полностью

Я поднял глаза и увидел Фрэн, стоящую в нескольких футах от меня, благоухающую, свежую, в белой шелковой пижаме, которая изящно облегала от шеи до колен все аккуратные изгибы ее прекрасного тела. Живость и энергия снова сверкали в ее зеленых глазах, и обычное полуциничное выражение лица вернулось. Казалось, она полностью оправилась от последствий последних пяти бесконечных дней, которые были для нее полны страха и неопределенности, и осознание этого делало меня еще более счастливым.

– Я не пью со своими подчиненными, – сказал я ей. – Подобное вселяет в них иллюзию равенства. Но думаю, что в данном случае имеются смягчающие обстоятельства. – Я критически, но с одобрением осмотрел ее сверху донизу. – Придется внести поправку в это правило, и отныне оно будет звучать так: я никогда не пью со своими подчиненными, если только они не носят пижам, достаточно прозрачных, чтобы разглядеть все родимые пятна на их теле.

Фрэн заинтересованно осмотрела себя.

– Не помню, чтобы у меня были родимые пятна, – сказала она, сияя. – Но сейчас в твоей ванной я родилась заново, после того как испытала ужасы в десять раз страшнее смерти, преданно исполняя свои должностные обязанности. Надеюсь, место, где находится отметка о моем новом рождении, не очень смущает тебя?

– Что ты будешь пить? – спросил я.

– То же, что ты уже пьешь, – огрызнулась она. – Только мне покрепче, намного крепче – поменьше льда. Не забывай, прошло долгих пять дней с тех пор, как я пила в последний раз.

– Уверен, что ты не дашь мне забыть об этом никогда, ни на минуту, – сказал я, затем налил ей, как она просила.

– Тебе все-таки повезло, что эта пижама оказалась со мной, – неожиданно заметила она в той прекрасной женской манере перескакивать на то, о чем ни слова не было сказано раньше. – Если учесть, что ты так великодушно подарил мне целых десять минут, чтобы собраться, когда мы заехали ко мне по пути сюда! Это одна из твоих обычных причуд – вариация сексуальных приключений Бойда! – у меня даже не было времени подумать, с чего вдруг я должна провести остаток ночи в твоей квартире?

Я подал ей бокал, и она выхватила его из моей руки, словно боясь, что я могу передумать.

– Фрэн, милая, – терпеливо произнес я, – я тебе уже говорил: это для твоей же безопасности.

– Хохот и крики «Браво» в зале! – резко ответила она, усаживаясь поудобнее на кушетку и не выпуская из руки бокал. Через минуту на ее лице появилось выражение сосредоточенного размышления. Я взял свой бокал и сел рядом с ней, довольно близко, чтобы иметь возможность вести интимную беседу, но и не так близко, чтобы она могла подумать, что желание близости было единственным моим желанием.

– Фрэн, – сказал я участливо, – как ты?

– Да помолчи немного, – произнесла она задумчиво, ее брови сошлись в одну прямую линию, – не мешай мне думать.

«Есть избитая фраза о том, что за каждым известным человеком стоит великая женщина, – сердито подумал я, – а я готов поклясться, что за каждым психически неполноценным мужчиной тоже стоит женщина».

– Дэнни, – начала она медленно, – сколько будет пять умножить на двадцать четыре и минус двадцать один?

– Девяносто девять?

– Шестью девять – пятьдесят четыре, – напевала она в такт, – а пятьдесят четыре плюс пять будет пятьдесят девять. – Она бросила на меня победный взор. – Ну, пусть будет ровно шестьсот долларов!

– Что – пусть будет ровно шестьсот долларов? – изумился я.

– Я только что специально для тебя посчитала вслух, – произнесла она снисходительно. – Может быть, я говорила слишком быстро для твоих куриных мозгов? Ну да ладно! – Она забавно пожала плечами. – Я посчитаю снова, но, пожалуйста, Дэнни, сосредоточься в этот раз!

– Я буду вторым Эйнштейном, – пообещал я.

– Меня похитили и держали в той ужасной камере пять дней, правильно? – спросила она.

– Правильно, – ответил я очень четким и, как мне показалось, умно звучащим голосом.

– С субботы до среды, – продолжала она, – эти пять умножаем на двадцать четыре и отнимаем двадцать один.

– Я понимаю, что это глупый вопрос, – признался я скромно, – но почему отнимаем двадцать один?

– Я работала бы в офисе три дня из этих пяти по семь часов, – терпеливо разъяснила она, – остается ровно девяносто девять сверхурочных часов, которые я преданно посвятила службе.

– Эй, – вырвалось у меня, – а теперь послушай! Ты помнишь…

– Моя зарплата составляет около трех долларов в час, – продолжала она безжалостно, – но за сверхурочные ставка двойная. Вот почему девяносто девять умножаем на шесть долларов в час, и выходит почти шестьсот долларов, которые ты мне должен.

– И это благодарность за то, что я, рискуя жизнью, спас тебя от ужасов в десять раз более страшных, чем смерть? – горько улыбнулся я. – Как сказал Шекспир: «Есть ли что-нибудь более жестокое, чем человеческая неблагодарность?» – и под словом «человеческая», держу пари, он подразумевал и женщин.

Фрэн неожиданно зашлась в безумном хохоте, не обращая внимания на мой убийственный взгляд.

– О, бедненький! – Ее плечи беспомощно тряслись. – Я знала, что это наверняка сработает.

Перейти на страницу:

Похожие книги