Шельф

– Чтобы держать территории, нужны не войска, нужны деньги. Огромные. Нужно кормить личный состав, ремонтировать технику, строить военные городки и укрепрайоны. Нужно покупать лояльность местных властей и кормить их население. Таких денег у нас, боюсь, нет – мы по дну ложкой скребем. И нефти здесь, чтобы подпитать бюджет, как ты теперь знаешь, тоже нет. Колонии – это здорово, это приветствуется, когда ты Империя. Но даже Империи, которые пытались «откусить» больше, чем способны были «проглотить», лопнули. Как Рим, как Советский Союз. Ты подставил своей стране ножку. Это плохо. Но, возможно, ты помог ей избежать больших бед в будущем. Кто знает… Претензий по работе к тебе нет, ты выполнил поставленную задачу. Ты сделал, что должен был, сделал всё правильно. Не твоя вина, что ты не знал всего. Возможно, и теперь не знаешь. Как не знаю я. Потому что всё это лишь мои предположения, а я тоже могу ошибаться. И еще… Твоя протеже…

Что? Кто? Что он сказал?

– Кажется, ее звали Вероникой?

– Да, я упоминал о ней в отчете.

– Но ты не написал всего. Это серьезная ошибка. Если не сказать больше. Ты знаешь правила.

– Она не представляет угрозы, она далеко и хорошо законсперирована.

– Ты знаешь правила.

– Да, знаю.

– Тогда почему?

– Она помогла мне. Спасла меня. Я ей обязан жизнью.

– Это не оправдание. Все ниточки требуется обрубить. Ты этого не сделал.

– И что теперь?

– Правила не знают исключения, – в третий раз повторил Куратор.

Да, правила не знают исключений. Он должен был… Но не сделал. И подставился. Потому что теперь цепочку вынужденно прервут на нем. Куратор прервет. А если он даст слабину, то следующим звеном станет уже он.

– Ты зря это сделал. Мы не можем руководствоваться чувствами. Ни плохими, ни хорошими. Мы не можем позволить себе ни благодарности, ни любви, ни дружбы. Равно как ненависти. Любые сильные чувства ведут к предательству, потому что они алогичны и диктуют ошибочные решения. Ты ошибся, ты подставил организацию.

– Нет. Вероника ничего не знает. И про нее никто не знает.

– Ты уверен?

– Что? Что такое?

– Ты ошибся дважды, когда, проявив слабость, не убрал опасного свидетеля и раньше, когда доверился ей.

– Что ты знаешь?

– Немного, но достаточно, чтобы делать выводы. Она имела контакты с людьми из безопасности.

– Что?

– Ты что думал, после работы с Сергеем Семёновичем ею не заинтересовались и не прокачали до самых… Они прилетели сюда специально для этой встречи.

– Откуда ты…

– Должность обязывает. Или ты думал, я оставлю подобный твой контакт без внимания?

– Они завербовали ее?

– Не знаю. Но почти наверняка. По крайней мере, мы должны исходить из этого. Она не твоя, она – чужая. Понимаешь?

– Я всё понял. Понял свою ошибку. И должен ответить.

– Это не ошибка. Это больше, чем ошибка.

– Это сделаешь ты? Или я?

– Никто. Ты остаешься в игре.

– Почему?

– Догадайся.

– Ты ездил туда?

– Да, я подчистил за тобой. Сделал твою работу в Латинской Америке. Она действительно ничего не знает, я поговорил с ней.

Резидент поежился, потому что представил этот разговор. Как увидел.

– Она не знает ничего, что могло бы вывести на Организацию. Более того, даже когда я спрашивал ее о тебе, она молчала. Даже когда я спрашивал очень настойчиво. Надеюсь, и там она лишнего не сказала. Но если что-то всплывет…

– Я понял. Я знаю правила.

Знал. Но ему напомнили. Куратор напомнил. Организация. Теперь он чист, хотя и чужими стараниями. Он чист, но вряд ли ему забудут эту промашку. И если…

– Что я должен делать дальше?

– Здесь ничего. Считай эту страницу прочитанной и перевернутой. Тебя ждет Родина, тебя ждет регион и привычная и понятная работа…

Два человека сидели на холодном песке, устремив взгляды в океан. Сидели молча, потому что всё было сказано. Было сказано даже больше, чем можно было себе позволить.

Они смотрели вдаль, в бесконечность океана. Туда, где на самом краю горизонта светили огни буровых, которые сверлили, грызли, рвали пустую породу. В чужой, далекой от России стране…