Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]

Мой друг погрузился в раздумье.

— Конечно, вы были страшно потрясены, граф, но, однако, вы не заметили ли случайно, не произведено ли какое-нибудь хищение из будуара вашей супруги?

— Мне кажется, что нет. Все драгоценности, одетые на ней: диадема, колье, серьги, браслеты, кольца — в целости.

— Вы произвели допрос вашей прислуги — не слышали ли они какого-нибудь шума, не видели ли они кого-нибудь выходящим из дома?

— О да. Они клянутся, что ничего не слышали и ничего не видели.

— А, кстати, штат вашей прислуги весь налицо? Ни один человекне исчез сегодня поутру?

— Все налицо. Уменя у самого мелькнула мысль, не является ли это гнусной проделкой какого-нибудь своего, домашнего негодяя.

— Я сделаю все от меня зависящее, граф, чтобы пролить свет на это загадочное приключение, — с чувством проговорил Путилин. — Помилуй Бог, какие страсти завелись у нас в Петербурге — вампиры-кровопийцы!

— Спасибо, большое вам спасибо!

Граф распростился с нами и уехал. Когда мы остались одни, мой друг повернулся ко мне и быстро спросил:

— Что ты скажешь на это, доктор? Не правда ли, случай чрезвычайно интересный?

— Совершенно верно, Иван Дмитриевич, но при этом и чрезвычайно загадочный.

— Твое мнение?

— Как врачу, мне является мысль, не имеем ли мы дело с любопытным явлением, известным в медицине под определением психоневрозной галлюцинации. У барыньки от всех этих шумных балов могли скрытым, незамеченным образом разыграться нервы настолько, что ее хватил припадок молниеносного помешательства. Ну, а как не врачу, а твоему другу, другу знаменитого сыщика, мне приходит в голову такое соображение: не замешан ли во всей этой драме самый обыкновенный любовный адюльтер… Наши чопорные матроны на этот счет грешат, ей-богу, не менее чем деревенские Матрены.

— Браво, доктор! — оживленно воскликнул мой друг. — Твое последнее соображениемне нравится…

— Ваше превосходительство! — раздался голос агента в дверях кабинета. — Какой-то будочник-полицейский домогается вас видеть.

— Так впустите его, голубчик.

В кабинет в своей классически знаменитой форме былых полицейских-будочников почтительно-робко вошел саженный детина. Вошел и вытянулся, руки по швам.

— Здравия желаю, ваше превосходительство! — гаркнул он.

Путилин улыбнулся. Он сам, вышедший из маленьких полицейских чинов, любилэтих наивных, бравых «служивых» и всегда относился к ним мягко, сердечно и в высшей степени доброжелательно.

— В чем дело, голубчик? По какой надобности ко мне пожаловал?

— По необыкновенной!

— Почему же ты в квартал свой не обратился, если у тебя необыкновенный случай?

— Так точно, ваше превосходительство, мы обращались с донесением, а нам, как бы сказать, по шее накостыляли.

— Нам? — расхохотался Путилин. — Кому же «нам» — тебе и мне?

Будочник даже засопел от страха.

— Ну, ну, выкладывай, что с тобой стряслось.

— Так что, примерно, ваше превосходительство, по городу нечистая сила разъезжает! — с какой-то отчаянной решимостью выпалил он.

— Что такое? Нечистая сила?

— Так точно-с! Стою это я позавчерась у моей будки, вдруг гляжу, несется, словно вихрь какой, тройка, чуть не прямо на меня. Я, стало быть, еще ямщику крикнул: куда, дескать, дьявол, прешь? Поравнялась со мной, глянул я на седоков, кои в санях сидели, да так и присел наземь. Мать Пресвятая Богородица, страсть-то какая! Не люди в санях сидят, а нечистая сила, черти! Вот как перед Богом говорю, ваше превосходительство! Закутаны-то они в шубы человечьи, а лики-то уних сатанинские, дьявольские.

— Какие же именно?

— А так, примерно сказать: глаза круглые, навыкате, будто шары какие, и горят это они огненным огнем. Стра-а-асть, голова круглая, губищи — во какие! — оттопырены, и из них тоже будто огонь идет. Ахнул я, а тройка уж мимо меня промчалась.

— Сколько людей, то бишь, чертей сидело в ней? Один?

— Никак нет, только не один… Три будто, а то — четыре.

— А тебе все это не причудилось? Пьян ты не был?

— Никак нет, ваше превосходительство.

— И больше чем один был в санях?

— Больше.

— И тебе это не со страху в глазах утроилось?

— Никак нет-с!

— Один только раз видел заколдованную тройку?

— Вчера-с опять видел!

— Что же сказали тебе в квартале, когда ты рассказал о своем диковинном видении?

— Что будто я пьян, а потом… того… накостыляли.

— Ступай. Запишись у агента: кто ты, где твоя стоянка.

— Слушаюсь, ваше превосходительство! — лихо гаркнул будочник и вышел из кабинета.

— Однако, — задумчиво произнес Путилин, — надо, доктор, действовать и действовать поспешно. Помилуй Бог, первый раз в жизни мне придется иметь дело с существами из оккультических наук! Вампиры-кровопийцы… Гм… Так как я не имею удовольствия принадлежать к разряду красивых женщин, которых они, эти вампиры, милуют, то… то мне грозит смертельная опасность. Так ведь, доктор?

— Так, если тебя не вывезет твоя знаменитая «кривая»… — серьезно ответил я.

ДРАМА В КАРЕТЕ КНЯГИНИ В. ПЕТЕРБУРГ В ПАНИКЕ

Прошли сутки, в течение которых я не видел моего друга. Под вечер я получил экстренную записку от него: