Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]

— Ввиду того, что вы имели постоянное и близкое общение с покойным Кромовым, я желал бы допросить вас. Но должен предупредить вас, что вы можете и имеете право не отвечать мне, потому что я в данном случае действую неофициально.

— Нет, отчего же? Сделайте одолжение, спрашивайте все, что вам угодно. Я охотно поделюсь тем, что знаю.

«Ого! Да это, действительно, сокол! Помилуй Бог, какая умная игра!»

— Итак, господин Ловков, вы утверждаете, что вам ровно ничего не известно о составлении Кромовым последнего духовного завещания?

Ловков-Рогатин стоял в спокойно-горделивой позе, заложив руки назад.

— Виноват, о каком последнем завещании изволите вы говорить, ваше превосходительство?

— О том, в котором вам завещано было двести тысяч, а все остальное состояние — госпоже Кромовой.

— Нет. О таком завещании мне ровно ничего неизвестно.

— Скажите, вас не удивило то обстоятельство, что, минуя свою прямую наследницу, жену, Кромов чуть не все свои миллионы завещал вам?

Этот быстрый и прямой вопрос как будто смутил Ловкова-Рогатина. Но почти сейчас же он твердо ответил:

— Откровенно говоря, я рассчитывал на несколько меньшее, но в том, что я получу крупную долю в наследстве, я не сомневался.

— Почему?

— Да потому, что мое участие в делах кромовских предприятий было слишком значительно. Об этом знают все и говорят открыто. Покойный Иван Федотович сам заявлял, что за последние годы я являлся душой дела.

— Великолепно. Но, однако, вы не были компаньоном Кромова, а только главным управляющим его делами. Пусть вы были гениальны на этом посту, но, однако, вы за это и получали очень крупное жалованье. Компаньонам жалованья не платят, они участвуют в делах барышей.

Ловков-Рогатин усмехнулся.

— Я получал и прибыль.

— По отдельным сделкам, но не по общему обороту? Неужели та огромная сумма, которую вы изволите получить по духовному завещанию, равняется степени вашего участия в делах покойного Кромова? Ведь для того, чтобы все кромовские миллионы получить в свои руки, надо было быть не крестным, а настоящим, родным сыном почившего миллионера, или же компаньоном, фактическим, участвующим в трех четвертях прибылей фирмы.

А между тем… в том, последнем, украденном завещании, которое читала госпожа Кромова, ясно сказано: «В награду моему крестному сыну за его ревностно полезную службу оставляю я двести тысяч рублей».

— Вы… вы что же, ваше превосходительство: сомневаться изволите в действительности того духовного завещания, коим я сделался главным наследником Ивана Федотовича Кромова? Может быть, вы считаете его, это завещание, поддельным?

— Отнюдь, нет. Ваше завещание — правильное, было бы по крайней мере таковым, если бы не существовало иного завещания.

— Предъявите его — и первое будет уничтожено.

— Суди вас Бог, Василий Алексеевич, — плача произнесла Антонина Александровна. — Вы… вы отлично знаете, что второе, последнее духовное завещание было сделано Иваном Федотовичем.

— Иными словами, вы, как уже сделали это один раз, обвиняете меня в краже таинственного завещания?

Антонина Александровна вскочила с кресла.

— Вы, вы говорите о таинственности завещании, при составлении которого вы присутствовали?! И вам не стыдно, не грешно?

Путилин попросил вдову Кромову не мешать его объяснению с Ловковым-Рогатиным.

— Скажите, пожалуйста, для чего, для каких целей вы, господин Ловков, изволили удалить госпожу Кромову из дома в тот день, который предшествовал ночи смерти ее мужа?

Этот вопрос Путилин задал так быстро, что Ловков-Рогатин даже попятился.

— То есть как это «удалить»? — спросил он, видимо, желая выиграть время.

— Так-с, — отчеканил Путилин, не сводя сверкающего взора с лица гениального дельца. — Почему, спрашиваю я вас, вам пришла фантазия поручить госпоже Кромовой, никогда не принимавшей участия в денежных операциях, получение пятидесяти тысяч рублей из конторы нотариуса? Почему вы сами не поехали туда?

— Я… я пояснил причину этого Антонине Александровне. Я не мог уехать, ибо ожидал приезда английских лесопромышленников.

— Которые не приехали? Или, может быть, вы будете утверждать, что они были у вас в час отъезда из дома госпожи Кромовой?

— Нет, этого я не буду утверждать, потому что они, действительно, не приехали. Очевидно, задержало их что-нибудь.

— А знаете ли вы, что заявили в конторе нотариуса госпоже Кромовой, когда вручали ей деньги?..

— А именно?

— А именно то, что они были глубоко удивлены видеть ее. Дело, оказывается, шло вовсе не о получении пятидесяти тысяч рублей, а главным образом, о беседе с вами. «Он, господин Ловков, нам необходим… Деньги он вовсе не собирался получать сегодня, а дал слово лично переговорить о крупной дальнейшей сделке».

— Что же из этого следует? — невозмутимо спокойно спросил Ловков-Рогатин.

— Только одно: вы умышленно удалили госпожу Кромову, выдумав предлог.

— Для чего?

— Для того чтобы на некоторое время остаться одному в доме умирающего миллионера.

— Как «одному»? А верный слуга-камердинер покойного, Прокл Онуфриев?

Путилин саркастически расхохотался.