Шеф-повар Александр Красовский 3

Почему-то идея, высказанная Николаем Лайне, сразу нашла отклик в моей душе. Поэтому по приходу домой, я быстро перекусил и уселся за письменный стол. Стопка бумаги, оставшаяся от маминых отчетов пришлась как нельзя кстати.

Павел вернулся домой ближе к часу ночи. Когда открылась дверь, я только бросил взгляд на часы и продолжил писать.

– Ты, что не спишь? – удивился брат, заглянув ко мне. – Какие-то бумаги строчишь.

Подойдя к столу, он поднял с пола смятый листок и, развернув его, попытался прочитать.

– Ну, ты даешь! Тебе, что, мало разговоров на работе, теперь еще и вирши по-фински складываешь.

– Иди, иди, не мешай, я статью в журнал пишу, – ответил ему, комкая еще один зачирканный листок. Как я жалел в этот момент, что у меня нет под рукой компьютера, с которым можно было работать совсем на ином уровне. Но, увы, компьютера еще долго не будет, так, что придется привыкать работать с тем, что есть.

– Саш, я уже устал удивляться твоим закидонам, – сообщил Пашка, вновь сминая листок. – С какого бодуна ты решил писателем заделаться, или отъезд Эмели так на тебя повлиял?

– Завтра расскажу, иди, не сбивай меня с мысли.

– Ладно, работай, пейсатель, – обиженно сообщил брательник и отправился на кухню.

Откуда сразу же оттуда прилетел удивленный вопль.

– Сашкец, почему ужин не приготовил?

– В холодильнике лежат колбаса, яйца, достань и приготовь, – сообщил я и снова залип в своем сочинении.

Как ни удивительно свой первый рассказ я сочинил за два дня, вернее за две ночи, днем приходилось работать.

Помня, что наглость второе счастье, в редакции журнала я прошел сразу в приемную. А секретарше заявил, что редактор меня приглашал на сегодня. Та, даже не подумала сомневаться и махнула рукой в сторону дверей.

– Хм, по-простому здесь у них – подумал я и, на всякий случай, постучав, зашел в кабинет.

– Добрый день, Николай Григорьевич, – сразу поздоровался я.

– Добрый, добрый, Александр Владимирович, решил все-таки зайти, наверно, хочешь посоветоваться о теме своего рассказа? – без особых эмоций на мое вторжение спокойно спросил Лайне.

– Что-то у Ринне в гостях он был разговорчивей, – подумал я. – Хотя спиртным вроде бы тогда не пахло. А сейчас типичный карел карелом.

– Нет, Николай Григорьевич, зашел показать вам рукопись. Вы же сами приглашали к себе.

– Уел, – добродушно усмехнулся тот. – Действительно было такое. Ну, давай, я для начала сам гляну, стоит ли это творение отдавать машинистке.

Надев очки, он начал вчитываться в мои неразборчивые строчки. Закончив с первым листом, одобрительно хмыкнул и продолжил чтение.

Прочитав всю пачку листов, положил её на стол и повернулся ко мне.

– Для первого раза очень неплохо, конечно, сразу видно, что написано дилетантом, но от души. И с орфографией вполне норма. А ты оказывается хитер, бродяга, знаешь какие темы надо поднимать! Договариваемся так, я отдаю твою работу машинистке, она перепечатает в нескольких копиях. А потом займемся правкой. На этом, – Лайне потряс пачкой листов, исписанных и перечирканных с обеих сторон. – Уже ничего не исправить. И пойдет, наверно, твой рассказ в сентябрьский номер журнала. Ты еще здесь будешь, или уже к жене под бочок отправишься.

– Понятия не имею, Николай Григорьевич, шведы ни мычат, ни телятся, так, что ждём.

Отвечая так, я слегка присочинил.

Мне уже было известно, что въездную визу я получил. Оставалось только съездить за ней в шведское консульство. Но выездной визы у меня еще не было, и зависела она от работников известного комитета. А те набросились на меня, как стая голодных волков. За последний месяц трудно сосчитать сколько раз пришлось появляться на конспиративной квартире, где мне читали лекции, как я должен действовать за границей. Интересно, что, как и в прошлой жизни, КГБ ничего не подозревало о моих родственниках в Финляндии, хотя удивительного в этом ничего не было. Отец вообще считал, что его тетка умерла во время войны, и никогда её не упоминал в анкетах.

Вообще, слушая лекции специалистов комитета, никогда не бывавших в стране, о которой рассказывали, я иногда с трудом удерживался от смеха. Но надо было выслушивать всю эту галиматью с серьезным видом.

Оставив свое творение в редакции, я как раз и отправился на очередное свидание с куратором.

– Добрый день, товарищ лейтенант, приветствовал я Женю Ильина.

– Не лейтенант, а старший лейтенант, – сразу поправил меня Ильин.

– Прошу прощения, – извинился я. – Не разглядел лишней звездочки на погонах.

Ильин, как обычно, был в гражданке, и я думал, что он разозлится на мою подколку. Но, к моему удивлению, он засмеялся, видимо, долго ждал заветного повышения в звании и теперь был вне себя от счастья…

– Ладно, сегодня мне с тобой на посторонние темы разговаривать некогда.

Держи методичку и журнал, – все еще смеясь, сообщил он и сунул мне в руки толстую тетрадь с инвентарным номером и амбарную книгу с надписью «Журнал выдачи методического указания № 2К».

– Распишись, что получил, – продолжил он, раскрывая журнал, где на новой странице уже была поставлена дата и моя фамилия с инициалами.