Шеф-повар Александр Красовский 3

– Простите, а вы кем приходитесь этому русскому парню, и почему он сам не явился. Мы принимаем документы только при личной явке.

Мы с Эмели дружно засмеялись.

– Вы меня не поняли, я и есть русский парень, – пришлось повторно сообщить мне.

– Никогда бы не подумал, – удивился собеседник. – Мне показалось, что вы мой соотечественник. Хорошо, давайте ваши документы.

Он начал тщательно проверять оригиналы документов, сравнивать их с апостилями.

Минут через пять, он оторвался от бумаг и улыбнувшись, произнес:

– Теперь я вспомнил, ведь всего месяц назад читал о вашем браке. Новости нём, появились почти во всех наших газетах.

Затем он протянул мне большую анкету и предложил её заполнить. Заполнение много времени не заняло.

– Как долго мне ждать ответа, – поинтересовался я, отдавая заполненный листок.

– Не знаю, – замялся парень. – От меня здесь ничего не зависит. Но если не будет никаких проблем, около недели.

– Вы уж постарайтесь, – вступила в беседу Эмели. – Я должна через неделю уехать домой, в университете начинаются занятия. Было бы здорово, если муж смог уехать вместе со мной.

– Приложу все усилия, – заверил нас швед, по нему было заметно, что к обаянию моей жены он оказался неравнодушен.

Выйдя из консульства, мы начали совещаться, куда нам стоит пойти. Поезд в Петрозаводск отправлялся вечером, так, что времени у нас был целый вагон.

– Пойдем к Зимнему дворцу, – предложил я. – Если немного посетителей и нет очереди, можем зайти, посмотреть экспонаты, картины, тебе будет интересно.

– Вдруг, мои перчатки, найдутся? – смешная мысль пришла мне в голову. В 1968 году, в зимние каникулы я забыл в Эрмитаже на стойке в гардеробе отличные зимние перчатки и долго об этом сожалел.

Когда мы двинулись в путь, от угла дома, отделилась нескладная мужская фигура и, держась в отдалении, последовала за нами.

– Мда, сегодня нашему провожатому придется попотеть, – подумал я. До вечера еще полно времени, устанет ходить. Если ему только сменщика не пришлют.

Не прислали. Сопровождающий упорно шел за нами, а в музее вообще чуть не наступал на пятки. Наверно, боялся, что мы здесь будем делать закладки, или встречается с агентами.

Когда я, по старой привычке зашел вместе с Эмели в кафе «Север», мужчина уселся недалеко от нас и пока мы обедали, медленно смаковал чашечку кофе.

Лишь, когда мы садились в свой поезд на Московском вокзале, он начал дергаться и куда-то убежал.

Не успели мы устроиться в своем купе, как к нам подошли два насупленных милиционера.

– Сержант Громов, – представился один из них. – Попрошу ваши документики.

– В чем дело, сержант? – спросил я, доставая паспорт.

Тот, не отвечая, взял паспорт и, мельком просмотрев его, сказал:

– Вам необходимо пройти к нам в отдел для дальнейшей проверки.

Мне все было понятно. А вот Эмели явно испугалась.

– Саша, что полицейские от нас хотят? – спросила она.

– Ничего страшного, просто проверят документы и отпустят, – ответил я уверенным голосом, хотя вовсе не был уверен, что нам не придется задержаться в Ленинграде еще на сутки.

Под внимательными взглядами пассажиров мы вышли из вагона и направились к зданию вокзала. Но, когда мы уже подошли к входу, нам навстречу выбежал капитан милиции.

– Громов! – крикнул он осипшим голосом, – верни документы задержанным.

Сержант недоуменно пожал плечами и вернул мне паспорт.

– То Громов, задержи, то Громов паспорт отдай, хрен вас разберешь, – пробурчал он тихо.

– Товарищи, прошу прощения, – проблеял между тем капитан. – Произошла ошибка, вы можете вернуться в свой вагон.

– Вот видишь, как у нас быстро милиция разобралась, что мы ни в чём не виноваты, – сказал я жене.

Та смерила меня подозрительным взглядом, но ничего не сказала и мы направились обратно в свой вагон.

Интермедия 10

В квартире на втором этаже дома, окна которой выходили на парадное шведского консульства сидели два молодых лейтенанта и играли в подкидного дурака. Периодически они поглядывали в окно, но делали это больше из желания увидеть, что делается на улице, чем по службе. Если кто-то, помимо работников консульства будет пытаться туда пройти, все равно милиционер, сидевший в будке, подаст им сигнал.

Как только лейтенант Гребнев начал с удовольствием бить картами по выдающемуся носу лейтенанта Никитина в этот момент и раздался неожиданный звонок.

– Быстро к аппарату, – прошипел Гребнев, кинув карты в сторону. Никитин бросился к фотоаппарату, установленному у окна, и специально блиндированного, чтобы не давать отблесков от солнца.

Парень с девушкой, стоящие у дверей консульства в это время разговаривали с милиционером.

– Молодец Михалыч, – сквозь зубы высказался Гребнев. – Смотри, как разворачивает студентов. Давай снимай, пока лицами к нам стоят.

Почему Гребнев назвал парочку студентами, он и сам не знал, но сейчас те, благодаря его словам, получили свои временные позывные.

– Ну, что там Михалыч? – позвонил лейтенант Никитин милиционеру, когда тот зашел в будку. – Почему пропустил людей, даже документы не проверил?

В трубке было слышно, как милиционер усмехнулся.