Шеф Пьер

Я прислоняюсь к столу на веранде, потому что сомневаюсь, что сейчас она захочет, чтобы я обнимал ее.

Холли делает глубокий вдох, затем проводит ладонью по лицу и запускает ее в волосы.

— Все слишком быстро, все это слишком.

— О, я понял, — начинаю я, затем достаю стул и сажусь на него, — ты считаешь, что это ненормально. Ты одна из тех людей, которые делают то, что от них ожидают. Общество говорит, что мы не знакомы достаточно долго, поэтому, конечно, я сумасшедший, что влюбился в тебя так быстро. Общество говорит, что должно пройти время и конфетно-букетный период, как у всех остальных.

Холли отводит взгляд в сторону.

— Ты должна следовать «нормальному» режиму, все должно продвигаться медленно. Верно, Холли?

— Это ненормально.

— Нормальность субъективна. Что нормально для одного, не всегда нормально для другого. Критике здесь не место.

— Да брось. Ты не думаешь, что все развивается слишком быстро?

— Я скажу тебе, что думаю. Я думаю, жизнь показала мне, что если я кого-то люблю, то никогда не должен сдерживаться. Я должен с головой броситься в омут и надеяться, что ты чувствуешь то же самое. Я буду защищать того, кого люблю, заботиться и уважать, потому что завтра я могу проснуться и не обнаружить тебя. У нас есть только одна возможность беречь того, кого мы любим, Холли. Держаться за него и наслаждаться каждым моментом с ним. А вы с Эммой — те люди, которых я люблю всей душой, всей своей жизнью. Я не хочу вас отпускать. Я хочу впасть в забвение от вашей любви и никогда не возвращаться из него. Я хочу тебя, Холли, и я хочу быть отцом самой удивительной маленькой девочки, которую мне посчастливилось узнать.

— Пьер, — говорит Холли, пряча лицо в ладонях. Я вижу, как ее тело трясется.

— Скажи мне, что ты не любишь меня, и я тебя отпущу. Но ты должна быть честной со мной.

— Это кажется правильным, но…

— Верь в нас. Я проведу всю свою жизнь, убеждая тебя поверить в меня, в нас.

— У меня есть вера.

— Пока ее недостаточно, но это нормально, потому что у меня ее достаточно для нас двоих.

Холли смотрит на меня, а по ее красивому лицу текут слезы. Она выглядит уставшей, глаза покраснели и опухли.

— Иди сюда, — зову ее я, раскрывая объятия. Она делает несколько шагов ко мне, и я усаживаю ее к себе на колени. — Я люблю тебя, и не сомневаюсь, что ты чувствуешь себя так не только из-за всего, что произошло, но и потому, что... — я целую ее в нос, — ты тоже любишь меня и ошеломлена этим. Это нормально. — Я целую ее в щеку. — Я верю в нас. — Я целую ее в другую щеку. — И, oui, просто чтобы ты знала, мы поженимся и поедем в Париж на медовый месяц как семья.

Холли усмехается и оборачивает руки вокруг моей шеи.

— Ты действительно любишь командовать. — Она целует меня в губы.

— Я знаю. У меня есть определенные черты характера, с которыми тебе придется научиться жить.

Холли прижимается ко мне и кладет голову на плечо, когда я провожу руками вверх и вниз по ее спине. Пока мы тихо сидим в темноте, окруженные только звуками ночи, нежный цветочный аромат достигает моего носа.

Я делаю глубокий вдох, позволяя аромату прикоснуться ко мне.

— Что это за запах? — спрашивает Холли, выпрямляясь и осматриваясь.

Я улыбаюсь, потому что знаю — это Ева посетила нас и дала свое благословение. Теплый порыв воздуха ласкает мою щеку. Ветерок настолько слаб, что легко можно ошибиться и не распознать, что это на самом деле.

Поцелуй от моей жены.

Прикосновение, предназначенное только для меня.

Ее благословение для меня любить эту женщину.

Глава 32

Холли

— Похороны пройдут в начале следующей недели. Нам нужно съездить домой, чтобы я смогла разобраться с некоторыми делами.

— Ты можешь разобраться со всем здесь, разве нет? — спрашивает Пьер, накручивая спагетти на вилку.

— Нет, не могу. Эмма не была в школе три дня, и мне нужно домой.

— Теперь это твой дом.

Я смотрю на Эмму, которая наблюдает за тем, как Пьер умело наматывает макароны на вилку, а затем отправляет их себе в рот. Эмма пытается сделать то же самое, но все заканчивается тем, что соус обляпывает всю ее футболку.

— Смотри, я покажу тебе, — говорит Пьер, замечая ее провальную попытку подражать ему. Он встает, обходит ее стул, берет ее за руку и начинает накручивать пасту.

— О, да, теперь я поняла, — радостно говорит она, а он обратно садится на свой стул.

— Что? — говорит Пьер, глядя на меня.

— Ничего.

— Почему ты улыбаешься?

Потому что ты идеален. Но, конечно же, я этого не произношу.

— Потому что ты невероятно терпелив.

Я вздыхаю и снова поднимаю эту тему:

— Сегодня после ужина я поеду домой и привезу школьную одежду, а завтра утром ты пойдешь в школу, — говорю я Эмме.

— Ма-а-а-а-ам, — начинает она.

— Тебе нужно учиться, ma petite. У меня не может быть ученика, который даже не знает, как правильно читать и писать.

— Но ты можешь научить меня, Пьер.

— Я учитель кулинарного искусства, а не грамматики.

— Что такое клумлинарное? — спрашивает Эмма, широко открыв глаза.

— Кулинарное, — исправляет ее Пьер, — это означает все, что связано с готовкой и едой.