Шеф Пьер

— Oui, это все очень быстро и может закончиться чудовищно. Но думаю, мы обязаны попробовать ради нас самих.

Холли наклоняет голову, позволяя мне вновь захватить ее губы. Позволяет пальцами провести по нежной, обнаженной коже ее шеи, и я снова получаю в награду самые восхитительные и возбуждающие звуки. Языком я исследую ее рот, сплетаюсь с ее языком, и мы наслаждаемся нашим медленным и опьяняющим поцелуем.

Холли отстраняется первой, хотя я мог бы часами наслаждаться очертанием и глубиной ее сочного ротика. Но я уверен, она остановилась, потому что хочет что-то сказать.

— Ты можешь ранить меня, — говорит она тихим голосом.

— Никогда.

— Я должна ставить Эмму на первое место. Если ты обидишь нас, мы не сможем выжить после твоей потери.

Глаза Холли наполнены слезами, и в этот момент она кажется очаровательно уязвимой.

— Ты magnifique (фр. прекрасна), и я никогда не обижу вас.

Она прижимает голову к моей груди, ее хватка усиливается, и я своими объятиями пытаюсь убедить ее.

Длительное молчание повисает между нами.

Мы слышим гудок круизного лайнера, означающий, что он покидает порт. Разговоры счастливых людей заглушают тишину. Мы же просто обнимаемся, и это ощущается очень комфортно.

— Хочешь пойти на пикник со мной и Эммой? — говорит, наконец, Холли.

— Oui, я подготовлю корзину для маленькой девочки, которую должен впечатлить.

Глава 20

Холли

— Куда мы едем? — спрашивает Эмма, когда мы направляемся к дому Пьера.

Нам обоим удалось сделать воскресенье выходным. Ангус был не слишком доволен, когда я попросила его об этом. Он посмотрел на меня сверху вниз и спросил, связано ли это как-то с тем, что Пьер тоже потребовал выходной в воскресенье. Он сказал, что Пьер ворвался в его офис и сказал ему, что не будет работать, потому что у него назначена важная встреча. Ангус сказал, что тот не дал ему возможности сказать «нет». Он просто сказал: «Меня не будет в воскресенье, а Эрик уже вернулся из больницы с целым пальцем, поэтому он сможет выйти на смену в воскресенье».

Ангус сказал, что он попытался «включить босса», но Пьер пренебрежительно покачал головой и сказал: «Я не брал отгул в течение двух лет. Очень жаль, что тебе это не нравится». И вышел из его кабинета, оставив Ангуса в недоумении.

— Мы едем в дом Пьера, а потом в Гайд-парк. Пьер настоял на том, что приготовит для нас пикник.

— А в этом парке будут качели? — спрашивает Эмма, глядя в свое окно с заднего сиденья.

— Да, там будут качели.

— А бассейн?

— Нет, бассейна не будет, — я усмехаюсь.

— А пляж?

— Нет, пляжа тоже.

— А мы можем пойти на пляж?

— А ты взяла свой купальник?

— Нет.

— А что насчет полотенца?

— Нет.

— Тогда как, ты думаешь, мы можем поехать на пляж?

— Мы можем съездить домой и взять все.

— Нет, не можем, потому что мы почти приехали к Пьеру.

Она фыркает со своего сиденья, и когда я смотрю в зеркало заднего вида, она демонстративно скрещивает руки на груди, а на лицо натягивает свое лучшее «гневное» выражение.

— Я хочу поехать на пляж.

— Если я разверну машину, то мы поедем домой и останемся дома, — говорю я, тон моего голоса становится предупреждающим. — Ты предпочитаешь это поездке в парк?

Она что-то невнятно бормочет.

— Прости. Что ты сказала? — спрашиваю я ее.

— Я сказала «Нет, мамочка», — она снова фыркает.

— Хорошо, мы почти у Пьера, а потом поедем в парк.

— Да, мамочка, — говорит она, хотя в ее голосе не слышится радости.

Мы подъезжаем к Пьеру, и Эмма отстегивает ремень безопасности и выскакивает из машины за то время, что мне понадобилось на то, чтобы вытащить ключ из зажигания.

— Пойдем, мамочка. Пьер уже нас ждет.

Ее настроение, несомненно, улучшилось. Она с нетерпением ждет, пока я выйду из машины.

Эмма берет меня за руку и уверенно идет рядом со мной к входной двери.

— Я хочу нажать на дверной звонок, — говорит она, протягивает руку и нажимает на серую кнопку.

Дверь распахивается, и я ошеломлена Пьером в темных джинсах, синей футболке и кедах. Футболка открывает его руки и, что еще более важно, скульптурные мышцы. Она идеально облегает его грудь и свободно спадает у бедер.

— Холли, — говорит он, открывает дверь и делает шаг в сторону, позволяя нам войти.

— Пьер.

Он наклоняется, чтобы подарить мне целомудренный поцелуй в щеку.

— Привет, Пьер, — счастливо говорит Эмма, делая несколько шагов внутрь и отпуская мою руку.

Пьер становится на колени, чтобы оказаться на одном уровне с глазами Эммы.

— Думаю, я должен правильно представиться, ma petite. Меня зовут Пьер, и я с нетерпением жду, когда смогу покатать тебя на качелях так высоко, как только ты мне позволишь.

Эмма хихикает, и широкая улыбка расползается на моем лице.

— Почему ты назвал меня Питом? — спрашивает Эмма.

— Нет, я не назвал тебя Питом. Я сказал «ma petite». Это означает «моя малышка».

— Ты действительно смешно говоришь. Но мне это нравится, потому что так говорят люди, откуда ты приехал.

— Oui, это правда. Мы разговариваем по-другому. Знаешь, что?

— Нет, что? — она делает шаг к Пьеру, и мое сердце просто готово разорваться от гордости, что Эмме уже так комфортно рядом с ним.