Щит и Меч Сталинграда

— Так ведь я шпион! Подписку на сотрудничество фашистам дал! Через линию фронта меня перебросили. За все это можно сразу под расстрел идти.

У меня не было причин не верить человеку, который пришел в УНКВД с повинной, рассказал о себе правду, указал место, где оставил снаряжение и оружие, отдал ампулу и фиктивные документы.

— Мы вам верим,— после паузы сказал я.— Но называйте меня лучше товарищем комиссаром. И продолжайте свой рассказ. Только не волнуйтесь.

Инженера из-под Одессы по моей просьбе накормили, дали умыться.

Лишь затем наша беседа продолжилась.

— Записывайте, товарищ комиссар. Я бы и сам все подробно написал, но руки дрожат... Не согласись я на предложение герра Шильдинга — разделил бы участь товарища старшего лейтенанта, не сидел бы сейчас перед вами. Пришлось дать подписку о сотрудничестве, пройти под Варшавой кратковременные курсы...

Так я впервые услышал о германской разведывательной школе абвера, расположенной под Варшавой в местечке Сулеювек, в имении бывшего главы польского правительства Пилсудского. Позже я изучил структуру германской разведшколы «Валли», фамилии, звания и приметы ее преподавателей.

— В Сулеювеке сейчас более двухсот курсантов — их еще называют «активистами», — продолжал свой рассказ посетитель.— Всякий сброд. Немало антисоветчиков и уголовных элементов, бывших раскулаченных и недобитых белогвардейцев.

— Вы к ним, по всему видать, не относитесь,— заметил я.

— Верно. Вроде меня, кто дал согласие учиться, а затем за линию фронта отправиться, чтоб шпионить в пользу Германии, там немало, но среди них есть такие, кто мечтает поскорее среди своих оказаться и, как я, прийти в органы. Лично я четырех таких патриотов знаю. Истинно советские люди. Тяжелые и безвыходные обстоятельства вынудили их в германскую школу записаться, но как окажутся на нашей территории — тотчас с повинной явятся. Можете не сомневаться, товарищ комиссар!

Спустя час недавний инженер и лейтенант Красной Армии, назовем его Андрейко, выехал с сотрудниками нашего управления в сторону Калача и указал место, где после приземления оставил рацию, парашют и оружие.

Первое задание своему агенту майор абвера Шильдинг дал не слишком сложное: радировать в обусловленное время и на определенной волне сведения о грузах, которые шли по Волге мимо Сталинграда, о предприятиях города, производящих военную продукцию. И ждать прибытия подкрепления — новых агентов абвера.

Когда рация с оружием и изрядная пачка советских денег легли на мой стол, я предложил лейтенанту:

— Сегодня выйдете на связь. Поговорите с майором Шильдингом. Обрадуйте его известием, что приземление прошло благополучно, что прибыли в Сталинград и здесь закрепились, что готовы к сбору информации об оборонных предприятиях и режиме судоходства по Волге. В конце радиограммы не забудьте передать привет.

— Не желаю руки о рацию марать! — ответил он.— И так я весь замаранный: живым в плен попал, в школе ихней учился, согласие на заброс дал! Не хочу больше к немецкой рации прикасаться!