Щит и меч «майора Зорича»

В начале августа 1941 года командующий группой армий "Север" генерал-фельдмаршал Лееб вынужден был утвердить план, предусматривавший контрпартизанские меры в масштабе всей группы».

Хочется несколько слов сказать об этом довольно-таки посредственном и амбициозном командующем, вместе с тем отличавшемся смелостью и чувством собственного достоинства. Это о нем как-то фельдмаршал Зигмунд Вильгельм Лист заметил: «Попробуй фон Лееб хоть раз улыбнуться, у него наверняка бы треснуло лицо».

И действительно, генерал-фельдмаршал Вильгельм Йозеф Франц фон Лееб слыл суровым, замкнутым человеком, известным своими моральными принципами. Он был потомственным военным. Его войска приготовились уже к штурму города, как в самый последний момент вмешался Гитлер.

12 сентября 1941 года фюрер приказал Леебу не брать город с боем, а только окольцевать его блокадой, чтобы измором заставить воинов, местных жителей и власть капитулировать.

Это решение Гитлера стало одной из величайших его ошибок за всю войну. В городе оказались блокированными тридцать советских дивизий. Фельдмаршал Лееб был в ужасе от непродуманного решения фюрера. К этому времени он уже открыто выражал свое недоумение — ему казалось, что Гитлер поставил своей целью погубить германскую армию. Очередное крупное советское наступление началось 7 января 1942 года. Группа армий «Север» оказалась под огнем одиннадцати советских армий. Им противостояла тридцать одна обескровленная дивизия Лееба. Его основная 16-я армия несла чудовищные потери главным образом от обморожения, что нередко приводило к ампутации ног у солдат. Из-за нехватки теплой одежды и одеял раненые замерзали в течение суток десятками, а то и сотнями на временных пунктах послеоперационной «реабилитации»…

16 января 1942 года терпение Лееба иссякло, и он попросил отстранить его от командования. Буквально на следующий день его сменил генерал-полковник фон Кюхлер.

Лееб вернулся на родину в Баварию и больше не участвовал ни в каких боевых операциях. В конце войны фельдмаршал был арестован союзниками. В октябре 1948 года семидесятидвухлетнего гитлеровского вояку суд приговорил к трем годам лишения свободы как второстепенного военного преступника. Выйдя из тюрьмы, фон Лееб удалился в город Хоэншвангау, находящийся недалеко от Мюнхена, живописно расположенный на лесистом холме меж двух озер: Альпзее и Шванзее со знаменитым замком — резиденцией короля Людвига Второго Баварского, в его родной Баварии, где и умер 29 апреля 1956 года. Ему было 79 лет.

Многие военные историки считают, что, будь у фельдмаршала развязанными руки, он с большой степенью вероятности ещё в сентябре 1941 года взял бы Ленинград.

Но прошедшее не признаёт сослагательного наклонения!

Запомнился автору (потому что записан в дневник) тогда один ответ генерала Асмолова на заданный вопрос о конкретной результативности партизан. Он рассказал такую историю. Партизаны, кроме известной «рельсовой войны», стали применять так называемые «огненные мешки» через использование всевозможных засад, ловушек, древесных эскарпов из спиленных и поваленных особым способом деревьев. Это давало ошеломляющий результат. Немцы больше всего боялись окружения. Однажды, со слов Алексея Никитовича, к нему принесли несколько неотправленных писем, обнаруженных у убитых солдат и офицеров вермахта. Через переводчика прочли текст.

Первое письмо предназначалось матери погибшего в столицу Баварии — в город Мюнхен.

Автор неотправленного письма, в частности, писал, что россияне почему-то воюют не по правилам, без соблюдения международных конвенций, что страшную силу представляют лесные бандиты под названием «партизанен». Не случайно его полк перебросили с фронта на уничтожение этих стремительно размножившихся «лесных тараканов», как он их называл в послании родительнице. На фронте противник — один, писал он, впереди, а здесь враг повсюду. Любой камень, любое дерево, любая яма может выстрелить, бросить гранату или обрушить удар кулаком по голове…

Во втором письме с адресатом в Берлин другой фашист бахвалился родителям, что русские города в начале кампании, словно кегли, падали к нашим ногам, а теперь «эти кегли-города» стоят, как примерзшие. Мужественно обороняются посёлки, деревни и хутора. Жаловался на славянский дурацкий климат с неимоверной «холодрыгой» и опять недобрыми словами вспоминал лесных разбойников — партизан. Этот немец уже называл их муравьями, которые могут обглодать до косточек и слона, сколько бы он их не топтал и не давил.

Сетовал, что им местное командование не выдаёт теплую одежду, без которой тут не повоюешь. Писал, что «в России очень трудно ориентироваться. Приходится шествовать, как по пустыне, из-за невообразимых просторов. Плывёшь и видишь одно и то же: холмы, поля, реки — реки, холмы, поля.