Щит

— Как только кто-то из вас дотронется до решетки — она умрет… — пообещал Кром. — Так же, как вон та тварь…

Воин посмотрел на лежащее на полу тело и сглотнул.

Я мысленно усмехнулась и закрыла глаза. Чтобы вспомнить, как умирал Зига.

…Проскользнув между прутьев решетки, рука Крома вцепилась в горло тюремщика и рванула его на себя.

Рывок оказался таким сильным, что я не успела разжать пальцы и тем самым чуть не оторвала Зиге мошонку. Впрочем, ему, кажется, было уже все равно — его голова со всего размаха ударилась о вертикальный прут и треснула, как гнилой арбуз!

— Ну все, теперь ты — мой… — выдохнул Меченый, поудобнее перехватил свою жертву и ударом левой руки проломил ей гортань. Потом вцепился в ключицу и вырвал ее из тела.

Как ни странно, смотреть на мучения моего несостоявшегося насильника оказалось совсем не страшно: вместо того, чтобы жмуриться и затыкать уши, я наслаждалась хрустом ломаемых костей, сходила с ума от запаха крови и до безумия жалела, что проломленное горло мешает Зиге орать во весь голос.

Мне хотелось превратить каждое мгновение его смерти в вечность, смотреть, как из его тела по капле вытекает жизнь, слушать, как затихает его сердце, и ощущать, как холодеет кожа. Поэтому, когда Кром выпустил Зигу из рук и изломанное тело рухнуло в зловонную лужу из крови и мочи, меня начало корежить от бешенства:

— И это — все, что он заслужил?

Меченый, еще мгновение назад казавшийся мне ожившим воплощением Темной половины Двуликого, удивленно приподнял бровь и прикипел ко мне взглядом.

— Кром, он хотел меня ссильничать!!! — заорала я. — Он…

— Все закончилось, ваша милость! — еле слышно прошептал он. Потом подошел ко мне поближе, просунул руку между прутьев решетки и ласково погладил меня по волосам: — Все закончилось… И… какая же вы у меня молодец…

В его голосе было столько нежности, что ненависть, сжигавшая мне душу, куда-то испарилась. А я, снова став самой собой — испуганной девчонкой, не способной самостоятельно зарезать даже курицу, — опустила очи долу. И чуть было не провалилась сквозь землю: лохмотья, в которые превратилось мое платье, не скрывали от взгляда Крома практически ничего…

Вспоминать холодный и абсолютно бесстрастный взгляд Меченого, скользнувший по моей обнаженной груди, было неприятно. Поэтому я открыла глаза и уставилась на стражника, поднимающего с пола арбалет.

— Хорошо… Как скажешь… — буркнул он. Потом посмотрел на меня и виновато пожал плечами: — Простите, ваша милость, я сделал все, что мог.

Я благодарно кивнула — он действительно старался. И не оценить это было бы неправильно.

Тем временем второй стражник, с ненавистью пялящийся на Крома, медленно повернул голову в сторону лестницы и нехорошо усмехнулся:

— Вот и все, Нелюдь! Допрыгался.

— Угу… — кивнул один из мечников. — Голос мэтра Учера…

— Зол, как Темная половина Двуликого, — прокомментировал помощник палача и жизнерадостно осклабился.

Услышав эхо чьего-то начальственного рыка, я закрыла глаза и мысленно попросила Бога-Воина о помощи. Пообещав при первой же возможности принести ему в жертву пару откормленных баранов.