Щипач

Алексей в ожидании акции мотор не глушил, сразу рванул вперед. С бульвара Инвалидов на улицу Севр. За черным автомобилем Алексея рванул другой, красного цвета такси. За рулем француз, агент ОГПУ. Его задача – отсечь погоню, если таковая случится. А на заднем сиденье сидел, вцепившись в поручень, Серебрянский, контролировавший ход акции. Квартала через три-четыре еще раз поменяли номера на машинах, конечно же – фальшивые. Дальше уже ехали спокойно. Дело сделано, и внимание к себе привлекать не стоит. Тем более в машине Алексея Рачковский сразу уколол Кутепову морфий. Прямо через брюки, причем дозу большую. Генерал, у которого были проблемы с сердцем, отключился. Ни сопротивляться, ни кричать не мог.

Полицейские, видя, что генерала уже увезли, офицеров охраны отпустили. Те сначала побежали в штаб РОВС, потом заявили в полицию.

Спецслужб в Париже, как и во Франции, хватало. Кроме полиции и жандармерии, было еще «второе бюро». Орган этот Генштаба Сухопутных войск, занимался разведкой и контрразведкой. Также при министерстве Внутренних дел было создано Главное управление общей безопасности, Сюрте Женераль. Однако поначалу в полиции заявление о похищении генерала не приняла всерьез. Проблемы и разборки в среде эмигрантов французов не очень интересовали. И только после того, как некоторые влиятельные русские через своих знакомых смогли расшевелить полицию, да еще рядовые эмигранты пришли к советскому посольству с плакатами, обвинявшими в похищении СССР, начали шевелиться власти Парижа. Назревал политический скандал. Но Кутепов уже был далеко. Спрятать на первое после похищения время генерала в посольстве не получилось, и задействовали запасной вариант. В Марселе, городе и крупном порте Франции на средиземном побережье, стоял советский пароход. Ошвартован был еще неделю назад, неспешно разгружался. Капитан судна был проинструктирован ОГПУ и выполнял их указания. Правда, пароход был под панамским флагом и назывался «Доминго». В маленькой республике регистрировались многие суда из разных стран, здесь был самый маленький налог. Основную часть прибыли стране давал Панамский канал, законченный строительством в 1914 году.

Серебрянский приказал гнать машину на юг, в Марсель. Задумку Якова Алексей понял сразу. От Парижа до Марселя по шоссе 773 километра, от восьми до двенадцати часов ходу, в зависимости от автомобиля. Его надо заправлять бензином, доливать масло, да и двигатели не отличались надежностью.

Домчаться, перегрузить Кутепова на судно – и можно умывать руки. Алексей и представить не мог, что наглая и авантюрная операция может состояться. И для завершения ее требуется еще одно усилие.

Ограничений по скорости полиция еще не придумала, естественными ограничителями были качество дорожного покрытия и возможности машины. Километров через сто Алексей остановился, проверил уровень масла в моторе и уровень бензина в баке. Это сейчас стрелочные указатели на приборном щитке, а тогда на самом бензобаке щуп металлический с поперечными рисками и цифрами, указывающими остаток. Вроде и машина не велика, а каждые сто пятьдесят – двести километров дозаправка. Но худшее ждало впереди, начало темнеть. У автомобиля фары едва освещают дорогу метров на тридцать. Ехать быстро никакой возможности нет, иначе велик риск угодить в кювет или врезаться в стоящий грузовик, ибо габаритных огней, красного треугольника и всего прочего, влияющего на безопасность, не было в помине.

Часов через шесть-семь Алексея за рулем сменил Серебрянский, только он из группы мог управлять автомашиной. В европейских странах насыщенность мотоциклами и машинами значительно больше, чем в Советской России, но управлять могли немногие. А в СССР народ в массе своей не знал, как завести машину. Ехал Яков осторожно, но и пары часов Алексею хватило для отдыха. Крупный город почти на середине пути – Лион, проехали ночью.

Поменялись местами, за руль Алексей уселся. Мало того что темно, так еще и мелкий дождь моросить начал. В конце января в России морозы трещат, а здесь с небес морось вместо снега. А может, оно и лучше, не так скользко. Покрышки узкие, сама резина дубовая, на гололеде, как корова на льду. О зимней или шипованной резине никто понятия не имел.

Скорость пришлось снизить до сорока километров в час. Яков сопел недовольно. Конечно, уже десять часов в пути. Наверняка полиция тревогу подняла. Что внушало надежду, так это близость Марселя, а еще фальшивые номера. Наверняка свидетели найдутся, которые запомнили номера на автомашине. Но их уже заменили, Алексей все детали продумал.

То ли сказалась усталость и нервное напряжение, то ли ночь и дождь и снижение видимости, но жандарма на дороге и мотоцикл на обочине Алексей заметил поздно. Ударил по тормозам, машину понесло юзом, но все равно боком снес жандарма. Того отшвырнуло в сторону. Яков заматерился.

– Ты что, ослеп?

– Темно, дождь, – стал оправдываться Алексей.