Щепоть крупной соли

Аккуратные домишки, словно снегири зимой, сгрудились на одном косогоре. Только школа особняком стояла на другой, пологой, стороне оврага. Еще пять лет назад к ней, как ручейки весной, сбегались с холмов тропки, а теперь они зарастали муравой.

Какой-то остряк прозвал школу «лыгинским университетом». В последние годы школа и в самом деле на семействе Лыгиных держалась. Владимир Семенович, заведующий районо, спрашивал:

— Ну, товарищ Синицына, как лыгинцы, держатся? В городах сейчас люди репетиторов нанимают, а вы вроде у семейства Лыгиных гувернантка. Одним словом, мадемуазель Синицына. — И раскатисто хохотал. Потом переходил на серьезный тон: — Может быть, закроем школу, Нина Ефимовна? Меня уже районные финансисты за горло берут. Им ваша школа — одни убытки сплошные. Посудите сами — учеников горстка, а им учительница персональная, уборщица, топливо — все в копеечку влетает…

— А с Одноличкой как поступить? Тоже закрыть?

— Деревня другое дело. Меня школа беспокоит. Переведем вас в Новиково — там контингент приличный, квартиру дадим, а, Нина Ефимовна?

— Нет, Владимир Семенович, видно, здесь умирать буду. Пенсию мне платят, а остальное как-нибудь само приложится…

Последний раз Владимир Семенович начал без шутки:

— Вот что, Нина Ефимовна, решение мы сейчас готовим — закрыть школу. Вам же самой лучше будет. А Лыгиных переведем в Новиково. Там интернат хороший, будут жить вместе. И вас тоже туда направим. Хотите — предметницей, хотите — в группе продленного дня воспитателем.

Нина Ефимовна горько усмехнулась, сказала со вздохом:

— Школу можете закрыть, Владимир Семенович, ваше право. А я отсюда никуда не поеду. Лыгинских ребятишек я и бесплатно учить буду, если они захотят. Поздно мне пристанище менять…

До первого сентября Нина Ефимовна жила в тревоге. А если действительно школу закроют, что ей тогда делать? Хозяйства у Нины Ефимовны никакого. Были, правда, куры, но в последнее время Нина Ефимовна вынуждена была наполовину поголовье сократить: курица, она зернышко любит, а где его взять? К председателю колхозному идти на поклон — долгая басня, да и самое главное — пустые эти хлопоты. Даже для школы нужного не выпросишь. Года два назад просила для школы машину — дрова привезти. Председатель сказал, как ножом отрезал, категорично:

— У меня своих забот не расхлебать, а тут еще ваши дрова. Машины каждое утро делишь — все дырки не заткнешь.

Нина Ефимовна пыталась вразумить, что школа — это, если глубоко смотреть, тоже председательское дело, без людей он, как полководец без армии, вон сколько на этот счет постановлений вышло, но председатель только махнул рукой и заспешил из кабинета.

Вот и беспокоила Нину Ефимовну реальная теперь возможность без дел оказаться. Летом еще куда ни шло, можно занятие найти на целый день, в лес уйти. А зимой, как ватой поля окутает, тоска несусветная. Глянешь с горки — от белого снега такая резь в глазах появляется, будто целый день на сварку глядела.

…Уже перед самым началом учебного года в школу председатель сельсовета заглянул, обрадовал:

— Знаете, Нина Ефимовна, школу нашу решили не закрывать. Так что работайте на здоровье.

Нина Ефимовна начала благодарить, засуетилась, что-то про угощение заговорила, но председатель пообещал заехать в другой раз и укатил на своем мотоцикле. А Нина Ефимовна уселась на пороге школы и загрустила. Противно самой за себя стало, за предложение с угощением… Выходит, вроде для себя старается учительница, свой кусок хлеба стережет. А ей, собственно, уже ничего не надо. Пенсия ей еще в прошлом году назначена, можно жить без забот, на харчи хватит, да и сын в помощи не отказывает.

Вспомнив сына, почувствовала, как больно кольнуло в груди. Витька — единственный сын, ей надеждой и опорой мог быть. Рос он мальчишкой смышленым, к технике тянулся, и эта тяга его большую радость вселяла — будет в доме хозяин, а в селе работник. А Витька в армию после техникума механизации ушел и больше в Одноличку не вернулся. Вернее, приехал весной после демобилизации на месяц, отец уже в больнице лежал с инфарктом, с друзьями хороводы поводил и как-то буднично сказал:

— Уезжаю я, мама…

— Куда? — только и спросила Нина Ефимовна.

— В Архангельск.

— О боже, зачем же так далеко?

— А я, мама, на торговый флот подамся. Договоренность у меня с одним капитаном состоялась — третьим механиком берет.

— Витенька, а как же мы с отцом? Видишь, вон отец совсем расхворался, сердце у него как движок старый, да и специальность у тебя вроде деревенская.

Витька обнял мать, затормошил ее дурашливо, закружился по комнате, как в танце:

— А я, мама, хочу дальние страны посмотреть. — И вдруг спросил без передыха: — Ты когда-нибудь в Сингапуре была, в банановом, лимонном Сингапуре?

— О чем ты говоришь, Витенька, при чем тут Сингапур?