Щенок II. Гнев Снейпа

- Родственники Гарри издевались над ним хуже, чем над последним домашним эльфом. Они заставляли его работать, как раба, а в качестве награды кормили, и то редко, так что голод скоро стал нормой. А если он не успевал что-то сделать, его избивали. Я не хочу, чтобы он подумал, что все это снова вернулось.

- Но, Северус, мы же никогда...

-

Я

знаю, что ты не сделаешь этого, разумеется, нет, как и Артур. Но

Гарри

этого не знает. Он не знает тебя так, как знаю я. А сейчас он может подумать, что я оставил его где-то, чтобы он снова работал, людям, которым он должен подчиняться, - Северус изо всех сил пытался говорить ровно, но и сам чувствовал, насколько злится. Как она не понимает? Вцепившиеся в кружку пальцы побелели от напряжения. - Я не позволю ему подумать, что он снова стал чьим-то рабом, никогда.

Ее глаза расширились, и она уставилась на него, явно пытаясь подобрать слова.

- Отлично. Однако через некоторое время я прошу тебя пересмотреть свое мнение насчет работы по дому. Она действительно может многому научить, Северус.

- Возможно, - неохотно согласился Северус, - но только если у него больше не будет кошмаров про этих ужасных магглов.

- Все еще каждую ночь? - когда Северус кивнул, она вздохнула. - Несчастный ребенок.

- Несомненно, - Северус слегка улыбнулся и отпил чаю, обдумывая ее слова. Откровенно говоря, он считал Гарри человеком с очень сильной волей. Несмотря на все то, через что ему пришлось пройти, он все еще мог улыбаться и смеяться, доверять и любить. Каждая минута ночного бдения Северуса и его волнений того стоила, и он рад был проводить время с сыном, самым лучшим даром, какой только у него был.

Глава 15.

Вопреки тому, что Гарри уже успел себе надумать, сад позади дома Уизли совсем не походил на дурслевский. У тех был идеально подстриженный газон, идеально ровный забор и идеально прополотые клумбы - все в идеальном порядке. Уж Гарри-то знал, собственноручно приводя его в такой вид, и, хотя тетя никогда в жизни не сказала бы ему об этом, - что сад идеален. Подъездная аллея, на которой Дурсли парковали свой чистый и блестящий седан, была заасфальтирована, причем на ней с трудом можно было разглядеть пару трещин; дверь была покрашена в ярко-белый цвет, а посередине ее висела черная цифра "4".

Сад Уизли был абсолютно другим. У них не было аллеи, и даже машины. Не было и забора, отгораживающего их от чужого сада, да и не было никакого "чужого сада"! Никаких соседей, подсматривающих за ними из-за забора, сующих нос в их дела или ругающих шумно работающего рано утром мальчишку. Двор Уизли был частью курятника, с несколькими изредка кудахтающими курами да парой метел и резиновых сапог.

Стоя возле курятника, Гарри огляделся вокруг, раскрыв рот и размышляя, что его заставят чинить сначала, когда Рон сказал:

- Ты что, куриц никогда не видел, Гарри?

- Только в книжке, - помотал головой Гарри, - в начальной школе.

- Я бы тоже хотел, - сказал Рон. - Эти воняют и пытаются выцарапать тебе глаза, если вдруг замечтаешься.

Джинни подошла к ним и сказала:

- Не-а. Мама сказала - это неправда. Я спрашивала. Мама сказала - курицы хорошие!

Рон надулся.

- А Джордж сказал, что... - он запнулся и уставился на старших братьев, хихикающих за углом дома. - Вы же сказали, что они выцарапают мне глаза! - прокричал он.

Джордж засмеялся громче.

- Не верь всему...

- ... что слышишь, братишка, - закончил за него Фред.

- Пора бы уже запомнить это.

Рон повернулся к Гарри и покачал головой:

- Ненавижу эту парочку.

Гарри закусил губу, не зная, что сказать. Дурсли часто кричали, что ненавидят его, хотя они говорили: "Ненавижу этого урода!" - и Гарри ни секунды в этом не сомневался. Но ему не казалось, что Рон действительно ненавидит своих братьев. Он часто играл с ними и смеялся, особенно когда они играли в плюй-камни. Дурсли никогда не играли с Гарри и не смеялись с ним, а только над ним.

Это сбивало с толку.

И следующий момент только усилил замешательство Гарри, когда Фред и Джордж позвали их, и Рон сразу же оживился, и со смехом побежал к близнецам.

Гарри завернул за угол дома и увидел обоих братьев, паривших верхом на метлах, на фут выше их с Роном макушек. Он уставился на них, мечтая тоже сесть на метлу и взмыть в воздух. В полете он чувствовал себя свободным, уверенным, что никто и ничто не сможет поранить его. В объятиях отца он тоже чувствовал себя спокойно, но всегда было какое-то раздражающее беспокойство, что кто-то все же сможет до него добраться.

Даже желая быть наверху с остальными, Гарри никогда бы не осмелился попросить о таком. Ему не позволялось ни о чем просить. Гарри медленно привыкал, что если кто-то - отец или миссис Уизли - предложат ему что-то, он сможет это взять. Но даже тогда Гарри помнил, как иногда развлекался Дадли, обещая ему что-то - еду, игрушку, рубашку - и сразу отбирал вещь обратно, когда Гарри говорил «да». А потом бежал к родителям и говорил, что Гарри пытался стащить его барахло.

Гарри выучил тот урок очень хорошо, хотя бы из тех побоев до прихода отца.