Шашлык из леопарда

Она пробиралась к "старому месту" окружными путями, придумывая хитрые азимуты и вспоминая хитрости сэра Корбетта.

И когда вышла к цели, в первый момент подумала, что просто перемудрила, позабыв даже то, что нормальный человек не может забыть. Ошиблась кварталом. Не было никакой школы и никакого школьного двора к ней в придачу. Это место занимала обширная, глухо огороженная стройплощадка, и за оградой громоздились какие-то железобетонные фортификации.

Она поймала себя на том, что стоит и держится за угол дома. Дом был знакомый. И другие старые проспектмирские дома, окружавшие площадку, были ей знакомы. Школа постройки начала 50-х годов была здесь. Просто теперь на ее месте строят новую…

Нет, это он — он все разрушил до основанья, а затем взялся строить ловушку. Для нее. Он знал, с кем имеет дело. Еще с того — будь он проклят! — выпускного вечера.

Стройка жила, стрела крана двигалась, как стрелка огромного компаса…

Он посмотрела на часы: 15. 41.

Плохо ее дело или не очень, она с кондачка не могла понять. Вдруг представила себе смешную картину: сэр Джим Корбетт выбрал себе в глубине джунглей лучшее место для засады на хищника-людоеда, приходит на другой день, подготовившись, а там — ба! — все огорожено и уже строят новорусский такой особнячок.

Одно было понятно: пока рабочий день на стройке не кончится, подыскать подходящее место не удастся. Не исключено, что и он уже стоит где-то поблизости и думает примерно о том же.

Она установила себе первое контрольное время — 18.00. - и пошла "водить козу". Так у них в студенческой юности называлось хождение по барам. Такое, когда в каждом полагается сидеть не больше часа. Сегодня алкоголь исключался. Только кофе. Значит, как? "Водить козленка"? Ну да, козленка отпущения.

Только кофе. И только латте — вроде анаболика для нагрузок… а напоследок — прямая инъекция стимулятора в мозг: глоток суперкрепкого ристретто.

В шесть стройка не замерла.

Она взяла еще полтора часа — и на втором ристретто у нее случилось прозрение!

Эта мощная, глухая, капитальная ограда… Скорее всего придется перелезать. Опять преодоление препятствий. Она засветит себя! В течение нескольких секунд ее будет видно отовсюду. Так зачем ей играть в охотника?! Все равно до сэра Корбетта ей далеко. Нет уж, она и есть тот самый, страшный леопард-людоед, которому бросил вызов охотник. Ну, тоже не Джим Корбетт, это факт!

Пусть она сама станет тем жутким леопардом-людоедом! Вилинбахов внушал ей мистический ужас. Но она отнимет у него этот страх прямо сейчас и присвоит его себе. Это она должна внушать ему мистический ужас…

Она помнила впечатляющее признание сэра Корбетта. Он писал на склоне лет, что в жизни ему доводилось слышать много пугающих звуков, в том числе свист пуль и разрывы бомб неподалеку, но ничто не могло вызвать у него такого всеохватного, бездонного страха, какой однажды вызвал крик затравленного и бросившегося в отчаянную атаку леопарда… и это будет ее крик… Просто пара правильных слов. И точный взгляд. Он, безумный охотник, захотел момента истины — будет ему момент истины!

В семь-тридцать она, как и делает настоящий хищник, обошла кругом место роковой встречи — с трех сторон ограда была глухой, а с третьей, взъездной, была решетчатой — и выбрала азимут. Осмотрелась, разбежалась — и прыгнула. Отжаться на кромке ограды и — полукувырок вниз. Чем она не леопард?

Старое здание школы было пятиэтажным. Новое — трехэтажным, но — гораздо более обширным, а по форме П-образным… Весь архитектурный каркас был уже возведен.

Почему-то была полная уверенность в том, что на встречу Виник придет один, без сподручных. И где он сейчас? Может быть, уже здесь?..

Она осторожно, медленно обошла здание вплотную к стене, где это было возможно, и приметила подходящее, на первый взгляд, место укрытия. Главное было проверить, не "мешок" ли это для большой такой кошки, и как это место соотносится с тем самым "старым местом", где была та самая клумба, будь она тоже проклята во веки веков!

Круг бывшей клумбы теперь неопределенно вписывался во внутренний дворик нового здания. На месте клумбы расстилалась ровная, как стол, уложенная бетонными плитами площадка. Ну и что он думает с этим делать?.. Успокойся, подруга, он уже все продумал! И сам все тут укатал!

Сколько лет она пыталась так же забетонировать свою память…

Вместо тюльпанов на краю площадки торчали теперь кое-где штыри ребристой арматуры.