Шарм

– Да, но только после того, как я проиграла битву с Суилом. – Ее карие глаза пристально смотрят в мои. – Он будет двигаться сквозь пространство и время, заманивая эту драконшу туда, где будешь находиться ты – а затем исчезнет, когда эта тварь нападет на тебя.

Я ахаю, когда до меня доходит смысл ее слов.

– Да, я превратила эту драконшу в камень, но только тогда, когда стало ясно, что выбора у меня нет. Суил к тому времени уже победил. Когда моей плоти коснулся жар драконьего огня, я окаменела. Я не смогла победить волшебника времени, но мне удалось лишить его плодов его победы.

У меня разрывается сердце, когда я думаю о том, что у этой могучей воительницы не было иного выхода, кроме как на веки вечные обратиться в камень, чтобы тем самым спасти жизни миллионов людей.

– У меня было много времени, чтобы все это обдумать, – продолжает она, – и у меня не идет из головы та настойчивость, с которой Суил убеждал меня никого не брать с собой, чтобы не напустить на Мир Теней еще одного дракона времени. – Она продолжает смотреть мне в глаза: – Когда я убила первого дракона, мне показалось, что его магическая сила сама устремилась к Суилу. И, похоже, контролировать ее Суил не мог. А что, если он представляет собой что-то вроде магнита, притягивающего магию времени? И что, если он ничего не может поделать, чтобы остановить ее приток, даже если слишком большое ее количество убьет его?

Мои брови взлетают вверх:

– Ты действительно думаешь, что это возможно?

Она кивает:

– Этот малый чертовски самонадеян. Так почему же он сделал так, чтобы драконов было только два – один для того, чтобы увеличить его магическую силу, а другой для того, чтобы с помощью его энергии вернуться домой – если он мог получить их столько, что они заполнили бы собой все небо? Если бы я взяла с собой свою сестру, у него был бы шанс вернуться домой давным-давно. Но вместо этого он прождал тысячу лет, чтобы получить возможность вернуться в наш мир. – Она вскидывает бровь: – По мне, так это глупо.

Я поворачиваюсь к драконше, до которой теперь остается не больше двадцати футов. Неужели Артелия права? Неужели Суила и впрямь можно остановить, просто дав ему еще больше магии времени?

Но прежде чем позволить этой надежде расцвести, я вспоминаю, что мы все равно не можем освободить Асугу.

– Прости, – говорю я. Я видела, как близко окаменевшее драконье пламя в скульптурной группе подобралось к голове Артелии. Поверить не могу, что мне тогда даже не пришло в голову, что, окаменев вместе с драконшей, она тем самым спасала себя от смертоносного дыхания Асуги. Драконий огонь немного опалил мне руку, когда я не находилась в своей каменной ипостаси, так что мне известно, что мы неуязвимы для пламени только тогда, когда представляем собой сплошной камень. Я качаю головой: – Мы найдем другой способ. Мы не можем рисковать и твоей жизнью.

Артелия хмурит брови, и мне кажется, что у нее делается оскорбленный вид.

– Разумеется, я освобожу эту драконшу, если ты согласишься убить ее.

Я вздрагиваю:

– Но…

– Разве моя смерть не спасет жизни невинных людей? – спрашивает она, но мы обе знаем ответ на этот вопрос, поэтому она продолжает: – А раз так, то для меня будет честью спасти их.

Должно быть, на моем лице отражается ужас, потому что она расправляет плечи, поворачивается ко мне лицом и берет меч в руку.

– Я прощу тебе это, поскольку, по твоим словам, ты не знакома ни с одной другой горгульей, но, Грейс… – Она укоризненно качает головой, и я вдруг чувствую себя пристыженной. Она с лязгом вешает свой меч на щит: – Горгульи – это защитники. Наш священный долг состоит в том, чтобы защищать тех, кто не может защитить себя сам.

Ее слова придают мне силы, находят отклик во мне. Словно меня зовет моя судьба.

И я выпрямляюсь.

– Да, – убежденно говорю я. – Ты права. Но должен быть другой путь.

Артелия пожимает плечами:

– Даже если бы он был, боюсь, я все равно долго не проживу.

У меня округляются глаза:

– Но почему?

– Не знаю. Мне известно только одно – я больна и не могу сражаться, потому что на меня действует какой-то яд. Когда я окаменела, это остановило его действие. – Она опускает голову, и в небе слышатся раскаты грома. – Но я боюсь, что когда я снова приму одно из своих двух других обличий, то быстро ослабею. Я никогда не испытывала ничего подобного прежде, но после всех этих лет в Норомаре я точно знаю, что это какой-то теневой яд.

– Но если это теневой яд, – возражаю я, – то мы наверняка сможем найти противоядие для него здесь, в Мире Теней.

Но Артелия только качает головой:

– Магия теней – это самая древняя и могучая мания во вселенной. Она старше, чем звезды в небесах. Нет ничего сильнее ее. Я не знаю, что убьет меня раньше – этот яд или драконий огонь, – так что что бы ни произошло, ты должна пообещать, что не позволишь Суилу погибнуть от драконьего огня, потому что от этого зависит судьба мира.

– Я даю тебе слово. – Артелия пожертвовала всем, чтобы уберечь этот мир, и что же, теперь она все равно умирает? Это неправильно и несправедливо. – Мне так жаль.