Шарм

Я хочу спросить его, о чем он думает, но прежде чем я успеваю это сделать, он моргает, и его взгляд из отрешенного вмиг становится сосредоточенным. И на этот раз, когда он смотрит на меня, в его глазах читается ответ, который, как мне кажется, мне не понравится.

– Ты же не согласишься с этой идеей, да? – спрашиваю я, почти боясь того, что он скажет в ответ. То есть я знаю, что Хадсон ни за что не согласится с тем, чтобы я осталась камнем навсегда. Но, судя по тому, как он выпятил подбородок, я понимаю, что он думает о чем-то таком, что придется мне не по вкусу.

Вместо того чтобы ответить сразу, он переводит взгляд на окно офиса Нияза, бормоча себе под нос:

– Да. Горгулья могла бы обратить кого-то в камень вместе с собой. Или не кого-то, а что-то.

– Ты же говоришь не всерьез… – начинаю я.

Хадсон смотрит мне в глаза и перебивает меня:

– Чего боится мэр?

– Одежды без блесток, – шучу я, потому что больше мне ничего не приходит в голову. Хадсон поднимает одну бровь, и я пожимаю плечами. – Похоже, этот малый неуязвим ни для чего, кроме хорошего вкуса.

На сей раз Хадсон усмехается, затем говорит то, что, по его мнению, должно произвести эффект разорвавшейся бомбы:

– Суил как-то раз сказал, что гибель от драконьего огня – это худшая смерть, какую он может себе представить. Полагаю, дракон времени – это единственное, что теперь может убить его.

– По-онятно, – говорю я, растягивая слоги. – Но как?

– Суил продемонстрировал нам, что он может заставить целое здание исчезнуть и материализоваться вновь – и тем самым дал понять, что он может проделать подобное со всеми нами. Это была угроза, но… – Хадсон делает паузу. – Неуязвимо для магии времени только то существо, которое создано магией времени. И, думаю, Суил знает это, потому что он всякий раз появлялся только после того, как дракон времени был убит. Вряд ли та сила, которая у него есть, поможет ему противостоять дракону времени. Он поджарит его насмерть.

Мое сердце неистово колотится. Если это правда, возможно, мы все же не в полной жопе. Вот только…

– Но откуда мы возьмем еще одного дракона времени? Суил сказал, что он много веков ждал тех драконов, которых привели за собой мы, – замечаю я.

– Верно. Он дождался, когда мы уничтожим обоих драконов. – Хадсон откидывается на спинку своего стула, смотрит на меня, потом на Нияза и качает головой: – Если ему было нужно только одно – магическая сила дракона времени, – то почему же он не ушел после того, как мы прикончили первого из них? Он остался здесь еще на три месяца, подождал, когда мы убьем второго дракона, и только теперь говорит, что может отправиться домой, когда взойдет солнце.

Хадсон вскакивает на ноги, подходит к окну и продолжает:

– Мы знаем, что в прошлом он убил дракона времени – потому что дракон, последовавший за ним в Мир Теней, не нападает на город. И еще нам известно, что ему каким-то образом удалось прожить тысячу лет. Но почему, убив того дракона, он не пересек барьер? – Хадсон снова поворачивается к нам, подняв одну бровь: – Думаю, ему нужны два дракона. Ему всегда были нужны две этих твари. Один – для того, чтобы вобрать в себя магическую силу для манипуляций со временем, а второй – чтобы получить силу, которая позволит ему вернуться домой.

– Ну и что это значит? – спрашивает Нияз, явно не понимая, к чему он клонит.

Но мне все ясно.

– Суил способен на многое, но он не явился бы сюда, чтобы спасти свою дочь, не имея возможности вернуться домой. Он проник сюда вместе с кем-то еще – и за этим человеком последовал второй дракон.

Хадсон кивает:

– И поскольку он все еще здесь, поскольку он не использовал магическую силу этого дракона, чтобы вернуться домой, этот второй дракон должен быть все еще жив.

Я подхожу к окну, в которое только что смотрел Хадсон, и вижу огромную скульптуру на другом конце площади.

– А ведь эта скульптура не…

– Не скульптура? – договаривает Хадсон. – Да, думаю, так и есть.

Мое сердце начинает бешено биться.

– Я не единственная горгулья в Норомаре, да? – шепчу я.

Хадсон обвивает рукой мои плечи и крепко прижимает меня к себе:

– Да, Грейс, думаю, не единственная.

– Эта скульптура – настоящая горгулья, – изумленно шепчу я. Но тут мои глаза широко раскрываются. – Горгулья, окаменевшая вместе с драконом времени.

– Но… – начинает Нияз, похоже, начиная понимать что к чему. – Если горгулья на нашей площади настоящая, то как мы сможем убедить ее освободить дракона? Она же состоит из сплошного камня.

Я смотрю на Хадсона.

– Грейс может поговорить с ней.

И он прав.

Когда я случайно превратила в камень Дымку и саму себя, я могла слышать в своей голове ее непрестанное чириканье. Так что, коснувшись окаменевшей горгульи и окаменев вместе с ней, я и впрямь смогу с ней поговорить.