Шарм

Когда драконша широко раскидывает крылья, оглядывая окрестности в поисках новых жертв, я всаживаю свои каменные кулаки в ее тонкое кожистое крыло – и резко дергаю вниз, вложив в этот рывок всю свою силу.

Она истошно вопит, когда в ее крыле образуется дыра с неровными краями и оно выходит из строя. Она переворачивается вверх тормашками, летит вниз, вращаясь и совершенно не контролируя свое тело, и я отлетаю в сторону, чтобы не мешать ее падению.

Но она все равно продолжает сопротивляться. Она ударяется о землю и, шатаясь, встает на лапы, изрыгая струи огня. Но Хадсон уже тут как тут – он мчится к ней, переносясь и увертываясь от потоков пламени.

Я не знаю, каков его план, я даже не знаю, есть ли у него какой-то план, но я ни за что не допущу, чтобы моя пара схватилась с этой тварью в одиночку. Тем более когда она разъярена, ранена, загнана в угол и ей нечего терять.

Я лечу к ним на всех парах, чтобы добраться до нее прежде, чем она сожжет Хадсона. Он сейчас не в состоянии мыслить ясно, и я не знаю, способен ли он сражаться.

Однако он не один, потому что прежде, чем я успеваю добраться туда, из темноты выбегает Кауамхи с двумя огромными фиолетовыми мечами.

Один из них она бросает Хадсону, который ловит его на лету, затем мчится к драконше, которая вопит, роет когтями землю и продолжает во все стороны изрыгать потоки огня.

Я долетаю до нее в тот самый момент, когда Хадсон подпрыгивает, занеся меч над головой. И с криком ярости и боли, таким же громким, как визгливые вопли драконши, он опускает меч на ее шею, вложив в этот удар всю свою вампирскую силу.

Меч рассекает жесткую толстую шкуру, мышцы и кость, пока отрубленная голова драконши не падает на землю к ногам Хадсона.

Глава 119 Энергия диско-шара

– Грейс –

Из перерубленной шеи драконши фонтаном хлещет кровь, странная токсичная драконья кровь, которая пропитывает фиолетовую землю.

Хадсон стоит в луже этой крови, держа меч обеими руками, и рубит по ране на перерубленной шее драконши снова и снова. Как будто ее смерть была слишком быстрой и он сможет найти выход своей ярости и боли, только если она будет страдать так же, как он.

Я беру меч из его судорожно сжатых рук, и он, дрогнув, делает шаг назад.

– Все кончено, – тихо говорю я, и он тяжело опирается на меня. – Все завершилось.

Он впервые поворачивается ко мне, и в его лице нет ни кровинки, ярко-синие глаза погасли.

– Она погибла, – выдавливает из себя он, и я понимаю, что он говорит не о драконше.

– Да, – шепчу я, чувствуя, как разрывается и мое собственное сердце. – Мне очень жаль.

– Почему она это сделала? – в ярости восклицает он. – Почему она решила вмешаться в эту схватку? Я оставил ее на крыше часовой башни, велел ей сидеть смирно, сказал, что вернусь за ней, когда все закончится. Почему она не послушала меня? Почему она не…

– Потому что она любила тебя, – отвечаю я. Мне хочется притянуть его к себе, прижать к сердцу, но я понимаю, что он к этому еще не готов. Поэтому я просто говорю ему правду: – Потому что она хотела защитить тебя, хотела так же сильно, как ты сам стремился защищать ее.

Он кивает, на его челюсти ходят желваки, но его глаза все так же полны отчаяния.

Я обещаю себе, что, когда мы вернемся в гостиницу – или в то, что осталось от гостиницы после атаки драконши, – я обниму его и буду держать в объятиях так долго, как он мне только позволит.

Но сейчас у нас новая проблема. Потому что точно так же, как было с драконом, которого мы убили в прошлый раз, из тела этой драконши в воздух поднимаются мелкие серебристые капельки. Они вращаются, образуя такую же двойную спираль, какую я видела в прошлый раз. Вот только вместо того, чтобы подняться в темное небо, как это было тогда, эта энергия остается на месте – между нами и драконшей.

Поначалу я не понимаю, в чем дело, и это вызывает у меня страх. Может, это вокруг нас парит ее душа? Или ее энергия? Может, так ее истерзанное тело пытается восстановиться?

Надеюсь, что нет, очень надеюсь. Потому что смерть должна внушать уважение – даже если речь идет о смерти наших врагов, – и я совсем не хочу, чтобы мне пришлось сражаться с восставшей из мертвых драконшей-зомби – тем более после всего, что произошло.

Но дело обстоит еще хуже – намного хуже.

Обернувшись, я обнаруживаю, что за мной стоит Суил. Это он вытягивает из драконши серебристый туман, а затем у меня на глазах открывает рот и начинает втягивать его в себя.

– Что вы делаете? – в ужасе выдыхаю я, пытаясь встать между ним и субстратом драконши, ее душой. – Вы не можете этого делать. Вы не можете…

Он отталкивает меня с такой силой, что я спотыкаюсь на скользкой драконьей крови и едва не падаю. Но Хадсон подхватывает меня и, обернувшись, тоже видит, что делает мэр.

– Ты больной говнюк, – рычит он и устремляется к Суилу, который уже успел вобрать в себя почти весь субстрат драконши.

Нет, он не просто мэр, с ужасом вспоминаю я.