Шардик

Той ночью Кельдерек заснул на голой земле рядом с Шардиком, не думая ни о костре и пище, ни о леопардах, змеях и прочих опасностях, таящихся в темноте. Не думал он ни о Бель-ка-Тразете, ни о тугинде, ни о том, что там происходит в лагере. Как Мелатиса не боялась пораниться мечом, приставленным к горлу, так же и Кельдерек не боялся медведя, подле которого лежал. Проснувшись среди ночи, он увидел могучую спину, подобную крыше хижины на фоне звездного неба, и тотчас снова погрузился в безмятежный сон. Когда забрезжил серый, холодный рассвет и в деревьях защебетали птицы, охотник открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть Шардика, бредущего прочь через кусты. Он неуклюже поднялся на ноги и с минуту стоял, дрожа от холода, потягиваясь, поводя плечами и потирая лицо ладонями, словно его изумленная душа только сейчас вернулась наконец в тело. В каком-то другом краю, знал Кельдерек, в каком-то другом мире, незримом, но близком, невещественном, но более реальном, чем этот лес и эта река, они с Шардиком были единым существом, целым и частью, — так алый трубчатый цветок является частью жестколистой ползучей лозы трепсиса. Поглощенный такими мыслями, охотник смотрел вслед медведю, не пытаясь последовать за ним, а когда Шардик окончательно скрылся из виду, он повернулся и отправился на поиски женщин.

Почти сразу Кельдерек наткнулся на Ранзею — закутанная в плащ, она стояла на прогалине, опираясь на посох. При виде его жрица низко наклонила голову и прикоснулась ладонью ко лбу. Рука у нее дрожала — то ли от холода, то ли от страха.

— Почему вы здесь? — осведомился он спокойным, повелительным тоном.

— Владыка, мы по очереди всю ночь сторожили здесь, рядом с вами, ибо не знали… не знали, что может произойти. Вы оставляете владыку Шардика?

— На время. Велите двум или трем девушкам повсюду следовать за ним, не теряя из виду. В полдень одна из них пускай вернется и сообщит, где он. Шардика нужно будет накормить, если он сам не сумеет раздобыть пропитание.

Ранзея снова дотронулась ладонью до лба, подождала, когда Кельдерек пройдет мимо, и двинулась за ним по пятам. Тугинду он в лагере не застал — та совершала омовение в реке — и поел в одиночестве. Нилита подавала ему еду и питье, стоя на одном колене и не произнося ни слова. Когда наконец показалась тугинда, Кельдерек встал и зашагал ей навстречу. Девушки, сопровождавшие верховную жрицу, тотчас отошли прочь, и они двое снова долго разговаривали наедине у водопада. Теперь, однако, вопросы задавал охотник, а тугинда слушала со всем вниманием и отвечала, тщательно подбирая слова, но ничего не утаивая, как женщина отвечает мужчине, от которого ждет наставления и помощи.

— Ваше Песнопение, сайет… — начал Кельдерек. — Что оно значит и в чем его смысл?

— Это одна из древних тайн служения, сохранившаяся до наших дней со времен, когда владыка Шардик обитал на Ступенях, — ответила тугинда. — Издавна женщины, совершавшие Песнопение, показывали тем самым, что вверяют владыке Шардику свою жизнь. Вот почему ни одна женщина на Квизо никогда не становилась певчей по приказу. Каждая приходит к Песнопению лишь по движению своей души — и хотя мы можем научить новообращенную тому, что сами знаем, в существе своем Песнопение всегда остается таинством взаимодействия воли божьей с ее волей. Это искусство постигают не ради собственной выгоды и не ради удовольствия других, но единственно для того, чтобы утолить свое страстное желание полностью предаться владыке Шардику. Поэтому если духовный пыл певчих ослабнет, сила Песнопения ослабнет тоже, — во всяком случае, так меня учили. До вчерашнего дня ни одна женщина из ныне живущих не возносила Песнопение владыке Шардику, и я возблагодарила Бога, когда увидела, что оно не утратило силу.

— А в чем его сила?

Тугинда удивленно взглянула на собеседника:

— Да ты и сам знаешь, владыка Кельдерек Зензуата. Зачем тебе опираться на слова-костыли, когда ты ощутил в сердце своем биение и горение этой силы?

— Я знаю, что Песнопение сотворило со мной, сайет. Но ведь вчера оно возносилось не мне.

— Что происходит в сердце владыки Шардика, мне неведомо. На самом деле теперь я думаю, что ты знаешь об этом больше, чем я. Но как мне объяснили много лет назад, через Песнопение мы приближаемся к нему и к богу. Служа владыке Шардику таким образом, мы перекидываем узкий, шаткий мостик через пропасть, разделяющую его звериную природу и нашу человеческую, а потому со временем сможем пройти твердой поступью сквозь священный огонь его присутствия.

Кельдерек ненадолго задумался, потом спросил:

— А можно ли Песнопением усмирить его, а потом подчинить своей воле?

Тугинда покачала головой: