Шарада мертвеца

Де Конн натянул балаганного пересмешника23 на правую руку и пробарабанил пальцами левой руки по дубовому подлокотнику.

– Карты, уважаемый, символизируют выбор судьбы, их перетасовывает некто иной, но игру ведет сам игрок. Кукла – тоже символ игры, но подчиняющийся чужой воле… – де Конн глянул на деревянное лицо раскрашенного молодца, и тот, несмотря на потешную усмешку, жалостливо передернулся на руке своего нового хозяина. Он явно не нравился маркизу. – Скелет с подвижными суставами – тоже кукла, но не внушающая веселья, тем более что на ней нет ни нитей, ни палочек – ничего, что позволяет ею управлять… Идеи?

– Рождение, жизнь, смерть.

– Допустим. Но кого?

Шарапа развел широкие плечи, попеременно наклонил голову в стороны, хрустнув шейными позвонками.

– Если взять «жизнь» исходя из фигуры Петрушки, ненаказуемо едкого обманщика… Карты… Смерть шулера?

Несмотря на смелость предположения, хозяин кивнул головой куклы на своем указательном пальце.

– Скорее всего, карточного предсказателя или гадалки, – уточнил он. – Гляньте в мешок. Мы ничего не пропустили?

Шарапа поднял рюкзак и сунул в его пыльную утробу руку. В пальцах зашуршала тонкая бумага. Пять листов. Что это? Описание следующих друг за другом сцен.

– «Петрушка на ярмарке», – прочитал заглавие маркиз и, пробегая глазами строки, принялся бормотать выдержки из текста: – Покупая лошадь, Петрушка просит цыгана помочь ему оценить ее… ссорится и убивает его, ударив палкой по голове… пытается вскочить на коня, но тот его сбросил… зовут врача, но тот не видит в Петрушке болезни… «Зачем такой врач, который болезнь определить не может?» – кричит Петрушка и насмерть бьет того по голове… – де Конн оторвался от строк. – Очень мило… Ярмарочные представления просто кишат народной мудростью! Так, следующая сцена – «Петрушка и невеста»… Ых… – молча дочитав первый лист текста, де Конн глянул на голову пересмешника. – А вы, наизлейший, приличным пройдохой будете! – произнес де Конн и глянул на Шарапу. – Черт возьми, что значит вся эта шарада?!

Красная перчатка слетела с руки. Деревянная голова Петрушки, ударившись о мраморный пол, раскололась надвое: в одной половине остались шутовской колпак с широко раскрытыми глазами, а во второй – искривленный в уродливой усмешке рот.

Конуевы

После восьми утра де Конн готовился к выходу, приняв бюргерский облик европейского врача. Шарапа, соблюдая все правила осторожности, арендовал для выезда карету у старого приятеля хозяина, тайного советника Хвостовского, жившего на берегу Крюкова канала.

Вид Аглинской линии, набережной, живущей людской суетой и снующими барками, матронами в сарафанах, высматривающих себе женихов среди ярких мундиров, присвистывающих торговцев киселем и калачами, всегда нравился маркизу де Конну. Еще учась в Медицинской академии, он сбегал сюда с Васильевского острова по плашкоутному мосту24, приглашал юных дам в аустерии и проводил с ними теплые вечера под стенами лодочных спусков…

Так, плывя в приятных воспоминаниях, маркиз де Конн оказался перед воротами низенького двухэтажного дома во дворе Галерной. Стук в замершие ворота разбудил снегирей, и его эхо протрезвонило звонкими отголосками птиц в пустой улице. Минута ожидания. Оглянулся. Странное правило строить дома не выше ширины дороги и красить все в один цвет25 создавало странный эффект звенящего простора и тихой дремы одновременно.

«Как в обувной коробке, – подумал маркиз и вдарил тростью по дубовым дверям еще раз. С обратной стороны раздался сонный голос и шаркающие шаги. Он глянул на часы: девять утра. – Спящее царство».

– По какомуся делу? – в смотровое окошко ворот выглянула лисья мордашка маленькой старушки с неприкрытой, но тщательно причесанной головой.

– Ван дер Дикон, врач, – представился маркиз, усиливая акцент на голландский манер, – по личной просьбе господина Тилькова явился взглянуть на больное дитя.

Радостный вздох, суетливый шепот, поворот ключа, бряцанье засова.

– Всегда рады! – принялась раскланиваться маленькая горничная. – Проходите ше, ветер-то какой!

Маркиз приподнял высокую голландскую шляпу и слегка поклонился: вежливость по отношению к слугам открывает двери к тайнам, о которых даже хозяева не знают.

– Благодарю вас, сударыня. Господин Конуев дома?

– Как ше, как ше! – довольно ответила старушка, закрывая за гостем дверь на один замок, две щеколды и тяжелый дубовый засов. – Скоро чай собираются попивать… проходите ше!

Путь лежал через длинный узкий двор в сторону набережной. Весть о госте уже подняла дом на ноги, и белая гостиная наполнилась в ожидании раньше обычного. «Дикона» представили владельцам дома.