Шарада

Не отрывая от нее взгляда, Алекс лизнул кончики своих пальцев и легонько погладил ими ее сосок, который сразу же сморщился и затвердел, затем стал сжимать его большим и указательным пальцами. Другая его рука скользнула по росшим у нее на лобке волосам, протиснулась между ног и коснулась клитора. Кэт словно пронзило током: ее голова запрокинулась назад, она быстро заработала бедрами. Он продолжал ласкать ее, едва дотрагиваясь до клитора подушечкой пальца.

Когда наступил кульминационный момент, тело Кэт задрожало. Она внезапно будто обмякла, но Алекс крепко обхватил ее руками, прижал к себе, и они вместе забились в конвульсиях сильнейшего, всепоглощающего оргазма.

Затем она без сил упала ему на грудь, хватая ртом воздух. Их сердца бились совсем рядом. Он, как ребенка, прижал ее к себе и долго держал так, а его губы что-то ласково шептали ей. Но из-за биения собственного сердца она не могла расслышать его слов.

Кэт проснулась и увидела, что лежит ногами к изголовью, бережно укрытая углом простыни и одеяла, а остальная постель спутанной грудой возвышается в центре кровати.

Она села, откинув лезшие в глаза волосы, и окинула взором свою спальню. Комната освещалась тусклым рассветным светом. В доме было очень тихо. Она поняла, что осталась одна.

Где-то между исступлением страсти и сном Алекс покинул ее.

Или ей все это приснилось?

Нет, в реальности этих нескольких совместно проведенных часов любви, столь отличавшихся от привычных дневных взаимоотношений, нельзя было сомневаться. Ее тело все еще хранило об этом горькие и одновременно сладкие воспоминания.

Глава 40

Кэт увидела его снова только спустя три дня, в течение которых он не звонил и не пытался с ней увидеться. За эти дни Кэт часто приходила в голову мысль, что напряжение последних недель могло повлиять на ее душевное состояние и что ей всего лишь привиделось, как он украдкой проник к ней в дом и в ее постель, в результате чего она пережила самое восхитительное в жизни сексуально-романтическое приключение.

Однако, повнимательнее прислушавшись к самой себе – к своим чувствам, не говоря уже о теле, – она пришла к выводу, что все это не было плодом ее воображения.

Остававшиеся еще сомнения разом исчезли, стоило его голове просунуться в тонваген, где Кэт с Джеффом обсуждали детали следующего эпизода программы «Дети Кэт».

Алекс постучал в стену фургона. Кэт подняла голову, оторвавшись от очередной папки с личным делом. Джефф тоже обернулся на стук.

– Мистер Пирс, – с удивлением протянул он, – приветствую вас.

Алекс ответил на приветствие ее ассистента, но его глаза не отрываясь смотрели на Кэт.

Ее реакция на его появление мало чем отличалась от той, которую обычно в таких случаях демонстрируют в комедиях: она вся обмякла, как будто из нее вынули скелет. Безжизненные пальцы не могли удержать даже шариковой ручки, и та, скатившись с папки на ее колени, упала на пол фургона.

– Я сейчас… – Чувствуя общую неловкость, Джефф пробормотал что-то о необходимости срочно отлучиться и быстро покинул машину, оставив их наедине.

Алекс продолжал смотреть на нее через открытую дверцу фургона. На нем были джинсы и неглаженая рубашка с завернутыми до локтя рукавами. Его волосы, как обычно, казались взъерошенными ветром.

– Привет, Алекс. Что тебя привело сюда? Он обернулся, взглянув через плечо на то, как съемочная группа устанавливала видеоаппаратуру на парковой лужайке. Видеооператор с Джеффом обсуждали, под каким углом лучше проводить съемку. Один из ассистентов проверял микрофоны. Охранник, на присутствии которого настоял Билл, курил, прислонясь к стволу дерева.

– Я никогда не видел, как ты работаешь, – ответил Алекс, снова поворачиваясь к ней лицом. – Во всяком случае, на натуре.

– Это не такое красивое зрелище, каким оно видится с экрана телевизора.

– Если ты не возражаешь, я тут немного побуду. Значит, они не будут ничего обсуждать. Что ж, прекрасно. Похоже, он решил делать вид, что между ними ничего не произошло той ночью, – ее это вполне устраивало. Пожалуй, он прав, и так даже лучше. Он пришел к ней тогда в середине ночи, отчаявшийся, умоляющий помочь ему избавиться от физического и эмоционального напряжения, что свидетельствовало о том, что ему тоже присущи слабости, как и всем смертным. Кэт ответила на его мольбу, не выказав ни малейшего сопротивления, что, в свою очередь, свидетельствовало о том, как легко она поддается его влиянию.

В ту ночь им обоим недоставало самоконтроля и здравого смысла. Она не могла упрекать его в том, что он использовал ее, одновременно не упрекая и себя, что так легко позволила ему это сделать. Зачем снова возвращаться ко всему этому? Чтобы не чувствовать себя неловко, почему бы не сделать вид, что этого просто не было?

Кроме того, она не была уверена, что сможет при ярком дневном свете обсуждать то, что произошло между ними глубокой ночью. Даже одни воспоминания об этом заставляли ее щеки пылать от смущения.

– Что ж, если тебе так хочется, можешь остаться, разрешила она ему. – Но, вероятнее всего, тебе надоест раньше, чем мы освободимся.

– Сомневаюсь.