Шантаж чудовища (ЛП)

— Защитить тебя? – с яростью кричит она. — Это не его чертова работа защищать тебя. Я — твоя мать. Я буду защищать тебя. — Ее лицо искажается. — Я знаю, как он играет, больной извращенец. Не думай, что я не видела, что он делал. Он прикасался к тебе.

Мама вызывает полицию, как только они приходят, она показывает им тело дяди Дейва. Она выглядит такой напуганной. У нее трясутся руки, и она плачет. Она говорит, что поймала его в тот момент, когда он приставал ко мне. Полицейские смотрят на меня с сочувствием в глазах.

Я молчу.

Потом мама сообщает, что ее родители позаботятся обо мне. Я с удивлением смотрю на маму. Однажды, когда я спросила у папы, где мои бабушка и дедушка, он ответил, что у меня нет бабушки и дедушки. Он не хотел больше общаться со своими родителями, а мамины умерли, так он сказал. Интересно, почему мне папа солгал. А может он также не знал, как и я. Может, мама сказала нам неправду.

Полицейские уводят маму, но сначала она присаживается на корточки передо мной и раскрывает свои объятия. Она обнимает и целует меня в щеки. Губы у нее холодные, а дыхание пахнет мятной пастой.

— Я сделала это, чтобы защитить тебя. Я — все, что у тебя есть, а ты — все, что у меня есть. Я люблю тебя. Никто не будет любить тебя так, как я, — говорит она. И у нее слезы стоял в глазах.

Я хочу спросить ее, любила ли она дядю Дейва, но не могу.

— Я тоже тебя люблю, мама.

— Я знаю, что любишь. Ты будешь хорошо себя вести с бабушкой и дедушкой, да?

— Да.

— Не заставляй меня стыдиться за тебя, — предупреждает она.

— Не буду, — обещаю я, качая головой.

— Ты будешь жить с ними, пока я не заберу тебя, — говорит она, вставая.

У меня дыхание перехватывает, я не могу говорить, поэтому просто киваю.

И наблюдаю, как они уводят ее. Я не плачу. Не сопротивляюсь, когда женщина-полицейский отводит меня в сторону и спрашивает, все ли со мной в порядке. Не хочу ли я выпить молока.

Меня больше не смущает и не удивляет ее вопрос. Ведь социальный работник думала, что предложив мне печенье, я почувствую себя лучше, эта женщина-полицейский предлагает мне молоко, чтобы как-то успокоить меня.

Я думаю о дяде Дейве, лежащем мертвым на кухонном полу. Дядя Дейв уже мертв. Он не вернется. Он ушел туда же, куда и папа.

Я пью молоко, которое она мне дает, и говорю двум офицерам, что все правда. Дядя Дейв трогал меня. Он трогал, когда мама вошла в комнату и спасла.

Прости, дядя Дэйв, но сейчас я должна защитить маму. Она – все, что у меня есть, а я – все, что осталось у нее.

24.

Челси

Сегодня выдался необычайно теплый день для этого времени года. Я надеваю узкие джинсы и белую хлопковую рубашку, самые повседневные вещи, которые смогла отыскать в своем гардеробе, но все равно они кричат о деньгах и классе.

Я сообщаю Анабель, что собираюсь позвонить в Uber, вызвать такси, чтобы добраться до Лондона и прошу ее, чтобы сотрудники службы безопасности пропустили машину к подъезду, но она тут же отвечает, что мне не стоит беспокоиться по этому поводу, потому что водитель Ральф отвезет меня, куда мне нужно.

— В этом нет необходимости, Анабель, — начинаю протестовать я.

— Мистер Торн хочет, чтобы вас всюду возил Ральф, куда бы вы ни отправились.

— Прекрасно. Пожалуйста, скажи Ральфу, что я хотела бы выехать около десяти тридцати. — Честно говоря, я рада, что не являюсь пленницей в этом доме. И несмотря на то, что я набралась храбрости и сделала умное лицо, заявляя, что вызову такси, я переживала, что Анабель ответит, что мне не разрешено покидать особняк.

— Он будет ждать тебя снаружи в десять тридцать, — подтверждает она.

В десять тридцать я спускаюсь вниз, и темно-зеленый Бентли уже ждет меня с Ральфом, стоящим у машины и с кем-то разговаривающим. Как только он меня замечает, быстро подходит к задней двери, открывая для меня.

— Доброе утро, мисс.

— Доброе утро, Ральф, — отвечаю я, скользнув внутрь салона.

Он садится за руль, и я называю ему мамин адрес. Ральф кивает и говорит, что знает, тот район, во время поездки он молчит, что меня вполне устраивает, я слишком нервничаю, чтобы поддерживаться с ним любой разговор. Не знаю, почему я всегда так нервничаю, когда собираюсь повидаться с мамой. Вернее, я всегда думаю о ней и хочу встретиться с ней, но, когда приходит время столкнуться с ней лицом к лицу, я чувствую себя настолько неуверенно, словно все еще по-прежнему та маленькая девочка.

Девятнадцать лет назад

Бабушка очень похожа на маму, только глаза у нее не такие злые и безумные. Она с грустью смотрит на меня. Дедушка высокий, прямой, и у него сурово поджаты губы, глаза голубые, как у меня, а нос, похож на клюв, как у орла.

— Рад знакомству, Челси, — говорит он.

Я в страхе делаю шаг назад.

Бабушка наклоняется ко мне.

— Мы твоя семья, дорогая. Мы не обидим тебя. Это твой дедушка, а я твоя бабушка, и ты поедешь с нами.

— А не могу я подождать, пока мама вернется?

— Нет, дорогая. Твоя мама не вернется еще очень долго.