Читаем Шанс, в котором нет правил [черновик] полностью

Да, по всему было похоже на то. Девица посопротивлялась для вида, а может, и на самом деле — но Габриэлян очень эффективно ее обездвижил, а когда они в конце концов оторвались друг от друга, Майя улыбалась.

— Ладно, будем считать, что я тебя простила, Габриэлян.

— Жаль, — искренне сказал Габриэлян. — Я бы еще поизвинялся.

— Прекрати, — сказал Король, — хороший же ресторан, жалко.

— В прошлый раз, между прочим, это был ты. Кстати, — Габриэлян покосился на все еще открытую форточку, — в этот раз тоже.

Принесли гитару, на грифе которой болтались кастаньеты. Кастаньетами завладела Русалочка. И тут Олег щелкнул челюстью еще раз: Майя играла вполне прилично, не для компании прилично, для сцены. И пела. Голос-то был ничего особенного, но зато техника и драйв — будь здоров, не кашляй, и очень скоро Олег орал вместе со всеми: «Ай, звездная полночь, ай, Чёрное море!»

— Майя, — песня закончилась, Олег хватил вина и снова обнаглел. — Продолжим мой ликбез. Если это симпатия, то получается, ты… э-э-э… боишься Вадима Аровича?

— Конечно, — то ли в шутку, то ли всерьез ответила девушка. — А ты?

— Да, но я, э-э-э… — Олег сообразил, куда его понесло и лихорадочно начал искать выход, — не ем клубники, — с облегчением выговорил он. — И соус этот в первый раз вижу.

— Оставь кота в покое, — сказал Габриэлян, — от меня мое собственное отражение по утрам шарахается. Никак не привыкнет.

— А придется, — засмеялась Ира. — Все, коготок увяз.

Майя смотрела на Олега с любопытством.

— Где ты подобрал такого роскошного котика, Габриэлян?

— Примерно там же, где и тебя. Кругами тремя ниже.

Майя на миг переменилась в лице, стиснула гриф гитары.

— Кстати, о кругах. Песню хочешь свеженькую?

— Давай, — Габриэлян снял очки, положил их в футляр, футляр — в карман пиджака, пиджак швырнул через комнату. Обслуга подберет и повесит как надо, не впервой.

Майя взяла аккорд — тихо, даже осторожно.

— Рассвет был холоден и ал,Я въехал в город свой.Наперерез мне прошагалВооруженный строй.Не слышен был военный горн,Молчал и барабан —Лишь ангел колокола стонДонес к ним сквозь туман…

Удары пальцев по струнам становились все более решительными, темп и ритм сделались такими, что под песню с равным успехом можно было и танцевать, и маршировать — неопровержимое свидетельство того, что песня ирландская. Это во что же такое Майя с этим своим напором влетела, что ее у тех же ребят пришлось отнимать?

Неси наш клич, гусиный клин,К английским берегам.Умрем мы или будем жить —Но не сдадимся вам.Как Де Валера бил врага,Как Пирс погиб от ран —Их имена хранит страна,Их сон хранит туман…

Олег вдруг услышал второй голос, просто напевающий мелодию без слов, с сомкнутыми губами. И в очередной раз удивился, узнав голос Габриэляна.

Перевел взгляд на Короля с Ирой — девушка уже сидела у Миши на коленях, и невесомо-белая блузка на ней была расстегнута на три верхние пуговицы, а рубашка Короля — до брючного ремня. Кореянка и Кессель походили скорее на давно женатую пару, нежели на гетеру и клиента. Они неторопливо пили вино и угощались корейскими блюдами, оба явно знали в этой кухне толк и умели извлечь из нее максимум удовольствия, и Олег подумал, что вот так же вдумчиво и неторопливо они будут трахаться. А Русалочка больше обращала внимания на Майю, чем на своего подопечного. Ну да, вдруг понял он. Мастер-гейша и ученица. Сразу бы догадаться ослу.

Песня о безнадежном восстании и о людях, пропавших в тумане, стихла. Габриэлян, приобняв Майю, проговорил задумчиво и медленно:

— Отец Чарльз о'Нейл. Песня о Пасхальном Восстании тысяча девятьсот шестнадцатого года. У тебя тут несколько неточностей. «Ангел» — это колокол и есть…

— Я знаю. И что Де Валера пережил восстание, а Пирса на самом деле расстреляли.

— Ему еще повезло, — сказал Габриэлян. — Незаслуженно. Пирс был человеком, в котором отвага и ум соотносились как четыре к одному. А щели заполнялись патриотизмом. Что они думали, о чем они думали… затевать мятеж в шестнадцатом году, посреди мировой войны, когда десятки тысяч ирландцев воюют на континенте и у страны в кои-то веки есть общее дело со всей остальной империей. Это было, кажется, первое восстание в истории Ирландии, которое вообще никто не поддержал. Его тогда, в шестнадцатом, восприняли как предательство, как удар в спину своим. — Габриэлян дернул щекой. — И не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что так и будет — да они и понимали. С самого начала собирались красиво умирать. Кейсмент привез груз винтовок — его и встретить-то никто не пришел… Захватили главпочтамт, провозгласили республику, пару дней постреляли — и баиньки по рвам. Еще одна страничка в мартиролог. Конец цитаты.

Перейти на страницу:

Похожие книги