— Будем. Но я думаю, нам его сдадут. Кошелев только потому жив, что прошлогоднюю «правилку» пропустил, а следующая в сентябре. Волков его то ли бережет, чтобы торжественно расстрелять перед строем, то ли дает ему шанс самому зарезаться и спасти лицо.
— Они не режутся, — мрачно сказал Эней. — Так что вряд ли…
В дверь позвонили.
— И кто бы это мог быть в такую пору? — удивился Цумэ.
— Пойду открою, — поднялся Кен.
Вернулся Костя неожиданно быстро.
— Фролов.
Однако… что там у него могло случиться? А ведь случилось что-то — вошедший следом за Кеном гость явно обрадовался, увидев почти всю мужскую часть семьи в сборе.
— Добрый вечер, — сказал он. — Александр, у меня к вам приватный разговор. Можно…?
— Да пожалуйста, — Эней слегка удивился — что это Фролову понадобилось на ночь глядя? Впрочем, для него сейчас утро. — Нет, ребята, вы сидите, мы на кухню пойдем.
Они выбрались на кухню. Фролов как-то очень осторожно, с неожиданным для старшего видимым усилием пробрался между табуретками к диванчику у окна, дождался кивка, сел — и сразу заговорил.
— Александр, мне страшно неудобно, но, кажется, наши занятия придется прекратить… или хотя бы прервать на какое-то время, — он слега выставил ладони вперед, — Нет, только наши с вами. Ребята будут ходить, а вот я, увы, не могу.
— А что так?
— Вы — «агнец», Саша. Очень яркий «агнец».
— Быть не может. Я замерял свой А-индекс, так что…
— К черту замеры, — Фролов поморщился. — Я вижу, понимаете?
Изобразить удивление было, в общем, нетрудно: хотя Эней знал, что остается «агнцем» — сам по себе этот факт неизменно его удивлял. Ему пора было выгореть. Давно пора.
— Вся ваша семья тянет в эту сторону, сильно… как мне объяснили, это довольно типичный случай у тех, кто служил за фронтиром — отсев идет. Но в резонанс я, к счастью, вошел только лично с вами. Вернее, какое там «к счастью»… но хорошо хоть не со всеми.
Эней вдруг почувствовал жалость к этому человеку. Как-то странно, просто до смешного нелепо: с одной стороны, мы тут сидим и готовим если не смерть, так лихорадку ему и всем таким, как он — и тут он извиняться приходит. Потому что его тянет ко мне, оказывается. Тянет приготовить мне смерть. А что, если я нифига не агнец всё-таки? Что если демон соблазняет его мной, чтобы устранить меня? Нет, глупо. Если бы демоны сообщались между собой и работали друг на друга, нас всех давно бы слил — скажем, демон Игоря…
Это не люди и действует оно иначе. Если верить тем, кто с ними общался — эти твари предельно эгоистичны и способны на какое-либо сотрудничество только под сильным внешним давлением…
— И что вы собираетесь делать?
— Прекратить тренировки. Просто так я для вас не опасен. А вот во время спарринга я могу не уследить за собой.
Нда. Это и вправду серьезно — ведь если он не уследит за собой, мне тоже придется перестать следить за собой, и посыплемся мы как горох…
— Большое спасибо, — Эней протянул Фролову руку.
Фролов пожал. Потом посмотрел Энею в лицо и удивился.
— Вы… сочувствуете мне?
— Вы заключили паскудную сделку, — сказал Эней. — Вас сейчас вот первый раз торкнуло — и вам уже нехорошо. А потом будет сильнее дергать — и с каждым разом все хуже. Как же вам не сочувствовать?
Фролов подумал, кивнул.
— Нас всех предупреждают. Всерьез, с демонстрациями — с эмоциональным наведением, я имею в виду. Не все прислушиваются. Одно дело, когда преподаватель тебе показывает, извне. Другое, когда оно идет изнутри.
— Понимаю, — сказал Эней. — Слушайте, а можно вопрос? Чисто теоретического плана?
— Да?
— Если бы появилась возможность переиграть. Все как было — опять стать человеком. Если бы кто-то взял и предложил. Вы бы как поступили?
— Не знаю… Честно вам скажу. Не знаю. За то, чтобы не свалиться, иногда что угодно бы отдал. Но вы не представляете себе, над чем и как мы сейчас работаем. Если бы я вдруг реверсировал… мы сначала встали бы, по меньшей мере, на месяцы, а сам процесс затормозился бы на годы. И потом, я знаю один случай… Многие не верят, а я просто знаю — меня знакомили с этим человеком. С данпилом. Инициация, потом спонтанное исцеление, как раз то, о чем вы говорили. Он раньше был выдающимся математиком — а сейчас он оперативник службы безопасности. Как раз возможности старшего у него остались — скорость реакций, мышечная сила, память, видение, комбинаторика… Он прекрасный фехтовальщик, кстати… и стратегическое, системное мышление сохранилось. Но он не математик больше, понимаете? Не ученый. Вот это — пропало. Знаете, а что если я вас познакомлю? Ему тоже интересны сильные противники, нужно держать себя в форме — а соблазнов у него как раз и не будет… Правда, со временем у него совсем плохо.
Это точно, подумал Эней. Это вы, господин Фролов, попали в самую тютельку. Со временем у Кесселя полный швах.
— Он живет поблизости?
— В Москве.
— Ну, как-нибудь… — проговорил Эней. — Если вам не трудно будет… и ему, конечно.
А сам вспомнил удары шпаги Кесселя, отдававшиеся у него аж в позвоночнике. Не было у Кесселя никаких проблем с сильными противниками. Видимо, он их находил по месту работы.