Шанс, в котором нет правил [черновик]

Распорядитель качнулся назад, перенося вес на левую ногу. Он ждал рукопашной. После цирка на ринге он ждал рукопашной — в его мире, люди или нелюди, умеющие так драться, редко упускали шанс показать себя. Габриэлян согнул руку в локте — как дети в парке «паф! ты убит». Только пистолет был настоящим. Зачем носить оружие за поясом? Для этого есть рукава. Да, из такого калибра слона не остановить — но откуда в Москве слоны? А не слоны… Серебряная пуля — сугубый перевод продукта — вошла распорядителю в левый глаз и застряла в черепной коробке где-то за правым ухом. Колени его подкосились — как у быка на бойне, когда брус ложится точно — и он с тяжким мягким звуком обвалился на асфальт.

— В следующий раз, — сказал Габриэлян, — будьте осторожнее, принимая деловые решения.

Его писали как минимум три камеры — и еще кто-то наблюдал за ним из окна второго этажа, но в данном случае это значения не имело.

* * *

Утром Аркадий Петрович пригласил неприлично свежего и бодрого референта в кабинет и выложил перед ним пачку полицейских фотографий.

— Габриэлян, а вам не кажется, что менеджер клуба и распорядитель боев, не говоря уже об охране, были некоторым перебором? Ваше счастье, что камеры отключились примерно за минуту до нашего ухода.

Менеджер? Охрана? Камеры? Как интересно… вряд ли это можно сделать и не заметить — обычно такие вещи начинаются на пятом десятке.

— Господин советник, мне показалось, что эти люди проявили несколько чрезмерное неуважение к существующему порядку вещей. Впрочем, я готов принести извинения.

— Я Вас понимаю, Вадим Арович. Но на будущее я просил бы вас заниматься своими личными проектами в свободное от работы время.

— Да, Аркадий Петрович, — а он, однако, доволен. Решил, что правильно меня посчитал. Не бывает добра без добра. Но день пропал. Если Аркадий Петрович меня «понимает», значит там вышло что-то посерьезней варка на арене. Придется поднять записи камер в зале, поговорить с Королем и выяснить, чем занимались в этой «Морене» и кто у нас до такой степени не любит дешевых жуликов.

* * *

…Допустим, по улице идет человек. Обыкновенный такой человек. То есть не очень, поскольку совсем обыкновенных людей не бывает. А этот и среди тех, кто не совсем, будет несколько выделяться. Ну, во первых, потому, что молодой человек в костюме-тройке, идущий прогулочной походкой по Садово-Сухаревской в 11 утра вызывает некоторое недоумение.

Особенно потому, что мелкий слепой дождь, как зарядил в 10, так и не переставал. Во-вторых, люди, которые в этом возрасте могут позволить себе сшитые на заказ темные костюмы из, кажется, английской шерсти, обычно не носят с ними малиновые, вышитые золотом жилеты и ярко-зеленые галстуки. А в третьих, явным недостатком подогнанного по фигуре костюма было то, что пиджак слегка оттопыривался сзади. Там, где за брючный ремень засунут пистолет. В общем, не объект, а радость филера. То есть, опять-таки был бы радостью, если бы не любовался время от времени своим — надо сказать, действительно стоящим того — отражением в витринах.

Ненавязчиво так любовался. Как гражданский. И тут радость кончилась и началась работа. Потому что молодой человек: свернул за угол и резко остановился (обозначив первого ведущего), затем перешел улицу на красный свет, нырнул в модный магазин, поднялся в отдел детской одежды и тут же спустился — шесть эскалаторных переходов, три вверх, три вниз, горе какое. Вышел и разве что не переходя на бег ринулся к метро. Доехал до Новокузнецкой, пробежался по всем эскалаторам сетки Новокузнецкая-Третьяковская-Новокузнецкая. Снова сел — в последний вагон. Вышел на Павелецкой, подождал пока схлынет толпа — и неспешно пошел через платформу к первому вагону поезда, идущего в обратном направлении. На этом, обе группы, висевшие на нем с Таганки и теперь уже прекрасно видевшие друг друга, сдались. Потому что пасти объект демонстративно им никто не приказывал. А Миша-Король, чьи фамилия и отчество уже год как плавали в Лете вместе с официальной рабочей кличкой Габриэляна, еще покрутился на Пушкинской-Тверской-Чеховской и уже спокойно поехал обратно на Цветной Бульвар. Он вовсе не отрывался от «хвоста». Это делают иначе. Он объяснял хвосту, что с ним он никуда не пойдет. Этот номер не годится, если вы пытаетесь слиться с мирным населением, но какой смысл изображать гражданского после того, как этим утром предъявил по меньшей мере восьми милицейским чинам карточку сотрудника Цитадели?

Допустим, по Мясницкой идет человек. Обыкновенный такой человек, под сорок или чуть-чуь за. Высокий, страшно сутулый. В куртке, черной водолазке и джинсах. Не замечая вокруг себя ничего. Он проспал и опаздывает — и поэтому своих наблюдателей в полном составе он просто теряет еще на метро «Лубянка», не ожидая, пока они бросят его сами.