Шанс на жизнь

– Наверное, я должна тебе кое-что рассказать. Понимаешь, я вышла замуж, когда мне было двадцать семь лет, а твоему отцу, к тому времени вдовцу – сорок восемь. У него уже были дети: старшая Клаудия, ее ты только что видела, средний сын-Брайан, ему тогда было шестнадцать, и младший, Мэтт, ему только исполнилось тринадцать. Ты не поверишь, какой прием они мне устроили! Не было и дня, чтобы они не бунтовали и не пробовали довести меня до слез. Что и понятно: подростки в доме, а я сама лишь на четыре года старше падчерицы, – Рашель глубоко вздохнула и продолжила. – Она и была главной во всех скандалах, все время подбивала мальчишек на безобразия. Я плакала, жаловалась, но что толку? Стив не желал вмешиваться в склоки, которые, как он считал, не стоят того, чтобы о них говорить. Почти год я жила как на войне, не знала, когда и где меня поджидает неприятность. Я похудела и постарела, и уже думала, что больше не выдержу, когда я узнала, что беременна. Стив был счастлив, он очень хотел еще одну девочку. Когда у него родилась Клаудия, ему было всего двадцать пять, и он зарабатывал деньги день и ночь, чтобы обеспечить семью и почти не помнит, как выросла дочь. Дети же приняли эту новость холодно, а Клаудия просто взбесилась и стала скандалить. Тогда-то Стив впервые понял, что я не преувеличивала, когда жаловалась ему на детей. В результате, Клаудию отослали из дома под предлогом необходимости продолжить образование, и она уехала в Швейцарию. После ее отъезда мальчишки присмирели, особенно когда я припугнула, что уговорю отца отправить и их обоих в элитную школу-интернат.

Рашель задумалась, потом продолжила мечтательно:

– Ох, Лиззи, это были самые лучшие годы для нашей семьи. Я была так счастлива! Ты родилась, и Стив стал проводить больше времени дома, возился с тобой, мы ездили отдыхать вместе. Мальчики вели себя хорошо. Клаудия навещала нас, но ненадолго, и я терпела ее приезды, зная, что скоро она уедет. Как бы я хотела вернуться в прошлое и остаться там навсегда…

Рашель замолчала, потом взглянула на меня и вздрогнула, опомнившись.

– Но, дорогая, я так рада, что ты очнулась и снова с нами. Не обращай внимания на Клаудию. Она просто всегда завидовала тебе, потому что ты во всем ее лучше, и Стив всегда был ближе к тебе, чем к ней.

Я молчала. Что я могла сказать? Что я и не собиралась обращать внимания на Клаудию, ее братьев или кого бы то ни было из семьи Трэворов?

– Сколько мне лет? – задала я единственный интересующий меня вопрос.

– Шестнадцать – ответила Рашель, и сердце мое тревожно сжалось.

ГЛАВА 3

Наконец настал момент, которого я одновременно очень ждала и боялась. Доктор Саймон зашел в палату и приторно-бодрым голосом объявил, что физически я абсолютно здорова и нет никакого смысла держать меня в больнице.

– Лиззи, дорогая, мы так привыкли к тебе, что не хотим отпускать, – доктор просиял. – Но думаю, что тебе лучше попробовать все вспомнить в родных стенах, они тебе помогут, я уверен.

«Ох, доктор, я понятия не имею, что там за стены, но ничем они мне не помогут, это точно», – подумала я, а вслух лишь пробормотала благодарность за заботу и уверенность в том, что дома мне, несомненно, будет лучше.

– Ну что ж, Элизабет, я не прощаюсь, – улыбнулся доктор Саймон, – мы будем видеться на регулярных осмотрах, но я надеюсь, что в следующий раз, когда мы увидимся, ты уже сможешь рассказать мне о себе.

Я улыбнулась и попрощалась с доктором. Айлин помогла мне устроиться в кресле-каталке, Рашель удостоверилась, что мне в нем удобно, и меня покатили к выходу, где уже ожидал шофер, вышедший из длинного и широкого черного Крайслера, припаркованного у самых дверей. Внутри автомобиль казался необъятным, со снежно-белыми мягкими креслами, обтянутыми явно натуральной кожей. Потолок сверкал тысячью мелких звездочек, напоминая ночное небо. Рашель выдвинула планшет, установленный в спинке переднего кресла.

– Малышка, ты хочешь посмотреть что-нибудь? Выпить воды или сока?

Я отрицательно покачала головой.

– Может, прибавить кондиционер? Нет? Хорошо, скажи мне, если захочешь чего-нибудь, договорились? – Рашель немного осеклась, но потом продолжила. – Знаешь, папы дома не будет, он очень занят и не смог сделать перерыв, – в голосе Рашель чувствовалась тревога, она явно боялась моей реакции.

Мне бы очень хотелось ей сказать, что повода для тревоги нет, и мне все равно, дома Стивен или работает, но я промолчала, глядя в окно. Машина мчалась на большой скорости, и за окном мелькали автомобили, разделительные ограждения, дорожные указатели и пальмы, растущие вдоль шоссе. Пальмы! Не могу в это поверить. Я ни разу в жизни не видела столько пальм. И небо. Такое синее, яркое, с редкими разорванными белыми облачками. Неужели это не сон, неужели я не проснусь?

Рашель взяла мою руку.

– Родная, папа придет вечером, и вы увидитесь, – Рашель явно приняла мое молчание за показное недовольство.

Я отодвинула руку.

– Хорошо, я все равно хотела бы отдохнуть, как только мы приедем домой.

– Да-да, – Рашель вздохнула, явно расстроенная. – Отдыхай.