Шанс на жизнь

Приняв ванну и высушив волосы, я снова зашла в шкаф и стала изучать ассортимент. Через пять минут осмотра стало создаваться впечатление, что вещи были приобретены шестнадцатилетней проституткой с задатками сороки. Из всего многообразия сложно было выбрать хоть что-то, что я бы рискнула надеть: платья были либо коротки, либо с таким вырезом, что, боюсь, мой «папочка» получит удар, увидев, как бесстыже выглядывает из него довольно объемная грудь его дочурки. Юбки с трудом прикрывали трусики, а брюки прилипали насмерть, выставляя напоказ высокие ягодицы. И все таких ярких цветов и с таким количеством страз, бус и всевозможных аппликаций, что уставали глаза.

После почти получасового поиска я нашла еле достающую до колен юбку светло серого цвета и шелковую сиреневую блузку с откровенным вырезом, который я закрыла, пришпилив очень необычную серебряную булавку в виде стрекозы с большим голубым камнем вместо головы.

Переодеваясь у зеркала, я невольно залюбовалась красивым молодым телом Элизабет: большая упругая грудь, тонкая талия, плоский живот, широкие бедра и высокие ягодицы. Перемены были разительные. Тело, которое я потеряла, не было женственно-красивым. Я была (как тяжело говорить «была» о себе!) худощавой и невысокой, с небольшой грудью и маленькими бедрами. Больше мальчик-подросток, чем женщина. Сейчас же я любовалась настоящей женской фигурой.

Волосы тоже были хороши: светлые, длинные, густые и очень послушные. Я собрала их в хвост, потому что совершенно не знала, что с ними еще можно сделать. Я всегда стриглась коротко и все, что мне нужно было сделать с утра, это высушить волосы при помощи большой расчески – 15 минут и можно бежать на работу.

С туфлями было проще – в коллекции Элизабет оказалось много туфель, босоножек, кроссовок и мягких мокасин. Выбрав темно-серые кожаные мокасины, я решила, что полностью готова к обеду.

В комнате было прохладно от работающего кондиционера, но сладкий ванильный запах, витающий в ней, был таким сильным, что мне захотелось открыть окно. Я подошла к задернутым плотным шторам и отодвинула одну из них в сторону. Невероятный вид из окна заставил меня забыть обо всем на минуту. Вдали синел океан, такой красивый, в белой пене и солнечных искрах, что я с трудом удержалась от желания плюнуть на все и пойти к нему. От океана вверх, к дому, вела тропинка, проходящая сквозь зелень деревьев и кустов.

Из комнаты можно было выйти на балкон, на котором стояли стол и стулья из ротанга, и множество глиняных горшков и ящиков с яркими цветами. Стены балкона обвивал ярко-зеленый плющ, а сверху его прикрывал козырек крыши, и весь балкон находился в спасительной тени. Я уже потянулась к балконной двери, чтобы открыть ее, когда услышала, что в дверь комнаты постучали:

– Девочка моя, ты готова? В столовой уже все собрались, – голос Лусии глухо звучал из-за двери.

– Иду, – я открыла дверь и Лусия, увидев меня, расплылась в улыбке.

– Красавица моя. Как хорошо, что ты надела эту брошь, твой отец будет рад.

Я понятия не имела, почему Стивен будет рад видеть брошь, но улыбнулась в ответ. Я не могла не ответить на улыбку, такую светлую и такую добрую, и Лусия приобняла меня. Мы постояли так, полу обнявшись, и Лусия сказала, отпустив меня:

– Пойдем, пойдем, кариньо. Лучше не заставлять твоего отца ждать.

– Почему он меня не любит?

– Кто тебе такое сказал? – Лусия помрачнела. – Клаудия?

– Нет, просто он со мной не говорит совсем и, по-моему, не очень рад, что я очнулась.

– О, нет, кариньо, ты не должна говорить так! – Лусия всплеснула руками. – Твой отец тебя обожает. Просто ему нужно немного времени, чтобы забыть и простить все, что произошло.

– А что произошло?

Я задала вопрос и по изменившемуся лицу Лусии поняла, что она мне ничего не скажет, да и самой мне стало неудобно, как будто я пыталась выведать не принадлежащую мне тайну.

– Пойдем, Лиззи.

Мы спустились вниз, и Лусия проводила меня до гостиной, в которой уже собрались люди. Я заметила Рашель, сидящую на диване в одиночестве в светло-голубом платье и серебристых туфлях на тонком каблучке. Волосы ее были аккуратно уложены, на лице легкий макияж. Издалека она действительно смотрелась молоденькой девушкой, не мудрено, что я тогда в больнице обманулась. Стивен стоял у камина, держа в руке объемный бокал с чем-то темно-коричневым. Похоже, он пил виски или коньяк. Рядом с ним, улыбаясь и жестикулируя, с таким же бокалом в руке стоял темноволосый красивый молодой мужчина. Клаудии я не заметила и выдохнула с облегчением. Мне совсем не хотелось провести вечер с гремучей змеей в компании, отбиваясь от ее колкостей и глядя, как Рашель трясется от негодования, пытаясь меня защитить. Я постояла секунд двадцать и, глубоко вдохнув, подошла поближе, чтобы меня заметили. Стивен заметил меня первым и, посмотрев мне в глаза своим стальным взглядом, сказал:

– Элизабет, рад, что ты чувствуешь себя лучше и сможешь присоединиться к нам.