Шанс на падение (СИ)

Дельфи руку в белоснежной перчатке прислоняет к алым губам и давит смешок, противная в своей идеальности — ловушка для наивных магов, — она качает головой и прислоняется лбом к холодным прутьям. Змеиный шепот долетает до ушей Волдеморта, проскакивает внутрь и приятным теплом магии разливается под кожей.

— Завтра мы начинаем, отец. Готовьтесь получить престол Магической Британии, как и было обещано договором с дьяволом.

Лоск ее отражается в сощурившихся глазах мага приятным наслаждением, он кивает и лениво взмахивает рукой, отпуская ее. Влюбленная и покладистая, ее вырастили на поклонении образу отца, что оставляло собственные приятные следы, которые замечал Волдеморт в ее послушании, она исчезает так же быстро, как и появилась. Он разминает затекшие кости и вспоминает план, кукла протягивает ему волшебную палочку. Его собственную и для остальных погибшую, ложащуюся в руку с привычным ощущением возвращения собственной частички.

С завтрашнего дня казни загремят по всей Европе, с завтрашнего дня лавина бунтующих поднимет переворот, который в этот раз не посмеет провалиться. Они объединились, они — одно целое.

И дочь его — посредник с Гриндевальдом — воспитанное патроном дитя, станет новой королевой. На серебре ее волос Волдеморт видит золотистую диадему. Послушная собака на подлокотнике его трона, ее сжатый подбородок его длинными пальцами — они поставят этот мир на колени. Для нее. Для себя.

Ведь это не сказка, злодеи так просто не проигрывают.

========== Школьники. Том Риддл/Гермиона Грейнджер ==========

— Что ты за ягода такая, Грейнджер? — он ведет носом по ее виску, убирает в сторону путающуюся в пальцах копну волос, оголяет ее плечо и чертит почти не ощущаемую линию по коже. Она дышит тяжело, сжимает его ладонь, острыми ногтями впиваясь и молчаливо веля отпустить локоны, склоняет голову к другому плечу, оголяя шею.

Мантия на ее плечах черным бархатом струится и пахнет какими-то цветами — Том не разбирается, но ему не нравится. У духов явный привкус гриффиндорского безумства и смеси золотых цветов самоотверженности, а он, склизкой змеей забравшийся в ее душу и нагло поселившийся там, вбирает в себя светлую энергию, которой Гермиона откармливает окружающих. Он ее даже ненавидит за игру в притворство, пока девушка умело копирует его привычки и запрещает вздох сделать, его же веревками стягивая их вместе.

Это неправильно. Том совершенно не в восторге.

— Не твоего поля, запретная, раз тянешься ко мне так, — бросает она семикурснику и вытягивается, глядя на его лицо. Искусанные губы приоткрыты, и по ним чуть ли не яд победы течет, который Риддл хочет сцеловать. Остаться вечным мертвым поцелуем, от которого никто в будущем избавиться не сможет, молчаливым проклятым спутником в тени за спиной.

— У тебя слишком острый язык.

— А у тебя ум, но я же не пытаюсь осуждать, — улыбается в ответ Гермиона и полностью поворачивается к нему лицом. Руки соскальзывают на девичью талию, цветочный флер разъедает ноздри медленной сладкой пыткой. Раздражающая в своем спокойствии, она затуманенным влюбленностью взором очерчивает его лицо из-под пушистых черных ресниц. Каждый миллиметр кожи чувствует ее, Том склоняется немного ближе.

Школьный роман — его новая абсурдная идея, вызывающая слабую улыбку на тонких губах, пятикурсница, отбирающая книги и последние остатки рассудка одним своим существованием — долбанная примесь неизведанного адреналина в крови. Он ее терпеть не может. Он на ней помешан. И это далеко не самая нормальная история отношений — Грейнджер пользуется им, а он втягивает ее в себя жадно, страстно, голодно.

Так нельзя, но Том идет на ее поводу, нарушая собственные правила и моральные устои.

— Я скучала, Риддл.

И ее маленькие проигрыши для него слаще меда.

========== Давай посмеемся вместе. Джинни Уизли/Том Риддл, Волдеморт ==========

У него лицо змеиное, бледные черты искажаются в обманчивой насмешке, пока глаза — красные-красные, затмевающие, убивающие, пока его глаза пронзают скорчившуюся на полу девчонку насквозь, кусающую губы и тихо рыдающую. Рыжие волосы сваленными потемневшими патлами огибают исхудавшее лицо, а радужки, когда-то светившиеся радостью восторга и пленившие юный крестраж, заполнены водой, утопившей потухшие искры.

Руки Тома держат ее лицо, в черных зрачках мелькает быстро скрываемое беспокойство. Он приходит к ней ночами всего лишь на несколько минут, оставляет на разбитых губах легкий поцелуй, холодный, неживой, после чего поднимается во весь рост и склоняет голову к плечу с интересом. На пальце его блестит перстень с черным камнем, а смех трупа, срывающийся с его уст, пугает намного сильнее настоящей версии ее ненормальной любви, которая никогда не уходит. И даже в отдалении ласково напоминает о своем существовании, превращая мозг в вязкую противную кашицу.

Том Риддл мертв. Но Джинни на тот свет отпускать почему-то никто не хочет.