Шанс на ошибку (СИ)

Вся рубашка Драко промокла от её слез, пока она колдовала над его сознанием. Спустя час работа была выполнена и Гермиона приподнялась на ноги. Она провела палочкой по себе, сменяя роскошное одеяние на темно-красное платье, которое облегало её тело, спрятала серьги в маленькую сумочку, а туфли из серебристых превратились в черные. Гермиона в последний раз поцеловала Драко в губы и легко провела по нему палочкой, разрушая чары Заколдованного сна.

— Какого хера? — послышался возмущенный и грубый голос Малфоя. — Блять! Что произошло? Грейнджер?

— Малфой? — невозмутимо спросила Гермиона.

— Какого хуя, Грейнджер? — он рванулся к ней. — Что тут произошло?

— Я не знаю, Малфой, — она пожала плечами. — Я пришла сюда, чтобы немного отдохнуть после бала, а ты тут…

— Мне насрать, зачем ты сюда пришла, — знакомая ненависть блеснула в его глазах. — Катись нахрен отсюда, поганая грязнокровка.

Слезы защипали её глаза, и она со всех ног унеслась прочь с этого места. Гермиона бежала по коридорам, запутываясь в преображенном платье.

«Я и Грейнджер? Это был дешевый фарс, просто шутка. Я просто трахал эту грязнокровку», — ядовитые слова, которые она сама вложила ему в голову, чтобы никто не задавал ему лишних слов.

Гермиона знала, как ей будет больно, когда со всех уголков школы будет доноситься гнусный смех и презирающие взгляды, но так было правильно. Пусть он и дальше помнит её как грязнокровку и всезнайку Грейнджер, это лучше, чем разбитое сердце. Она остановилась у двери башни родного факультета и постаралась отдышаться, руки потянулись к цепочке, которая висела на шее, и сдавленный всхлип снова вырвался из уст.

Гермиона пробормотала пароль и тяжелыми шагами ступила в гостиную. Музыка и громкий смех ребят заполнили общую комнату. Больше и громче всех развлекался выпускной курс, для которых это было последнее совместное Рождество. Гриффиндорка на ватных ногах проскользнула в свою спальню, и только дверь за ней захлопнулась, как она повалилась с ног. Он рявкнула на Джинни, которая зашла следом, прогоняя из своей спальни.

Жгучая боль проедала грудь насквозь, оставляя огромную кровоточащую дыру. Бесы метались со стороны в сторону и разносили яд по всей душе и сердцу. Гермионе казалось, что она оказалась на смертном одре, распятая собственной беспомощностью и бессилием. Её тело вибрировало от разрядов боли, а сознание отключалось.

Ей удалось поспать несколько часов, если это можно было назвать сном. Перед ней все время возникал силуэт Драко, за которым она начинала бежать, пока ноги не сбивались в кровь, а сама она падала без сил. Сердце настолько сильно колотилось, что грудная клетка ходила ходуном. Из очередной порции кошмара её вытянул настойчивый стук к дверь. Кто-то не просто тарабанил в требовании открыть, а чуть ли не сносил дверь с петель и его сдерживали только запирающие чары.

Тело Гермионы онемело от того, что она пролежала на холодном каменном полу в одном положении все это время. Она постаралась подняться на ноги и открыть эту чертову дверь, чтобы оглушающий стук перестал бить молотом по голове. Только на третий раз ноги послушались ё и смогли подползти к валявшейся палочке, чтобы снять чары. Забини ввалился в её комнату и сразу же сфокусировал свой гневный взгляд на лежавшем на полу теле гриффиндорки.

— Я пиздец, как сильно, хочу узнать, что за хуйня происходит, — он рычал, а Гермиона отметила, что никогда не видела Блейза в ярости. — Грейнджер, твою мать! Объясняй, немедленно!

— Не понимаю, о чем ты, Блейзи, — прохрипела девушка. — Это ты ввалился ко мне в комнату и разбудил меня. Объяснений тут требуют только твои поступки.

— Ну уж нет, Грейнджер! — он приблизился к ней и посмотрел в заплаканные глаза. — Мои действия предельно понятны на фоне того пиздеца, что происходит в подземельях. Заявляется, значит, Малфой в гостиную в обнимку с Паркинсон и тащит её ко мне в спальню. А когда я спрашиваю его, где же Гермиона и какого хера он творит, то он мне заявляет, что я тронулся умом, представляешь? — Забини фальшиво усмехнулся. — А потом на весь Слизерин заявляет, что просто трахал тебя, что ты поганая грязнокровка и никогда не интересовала его.

Ком подступил к горлу Гермионы, а руки задрожали. Она ожидала, что это будет нелегко слышать, но это было просто невыносимо. Ладони потянулись к лицу, вытирая подступившие слезы. Слова, которые Гермиона сама вложила в его мысли, слишком больно ранили, изрезали и без того окровавленную душу гриффиндорки.

— Ну, раз он так сказал, — она пыталась говорить сквозь слезы. — Значит, так это все и было. Всякое в жизни бывает, Блейзи.

— Я понимаю, что никто в этой школе не сравниться с тобой в интеллектуальных способностях, Грейнджер, — Забини потянулся к ней и начал помогать встать на ноги. — Но я не такой болван, как Нотт, который купился на эту очевидную чушь. Что произошло, Гермиона?