Шанхайский регтайм

Новоиспеченному полководцу королевской армии милостивый падишах предложил тут же выступить на восток и подавить восставших ширвани (61), перерезавших дорогу на Джелалабад. Но хитроумный Бача-и-Сакао взяв деньги, не спешил выполнять просьбы струсившего падишаха.

Чтобы хоть как-то найти поддержку среди подданных, Аманулла-хан начал выпускать из тюрем арестованных противников своего режима. Бывшие заключенные тут же отправлялись в горы и присоединялись к отрядам восставших. В самом же Кабуле началась паника и по дорогам побежали люди, опасавшиеся мести и грабежей. Базары пустели, торговцы закрывали свои лавки, а товары спешили припрятать в надежных местах.

На улицах столицы участились грабежи, по ночам гремели выстрелы. Полицейские в эти лихие времена заботились только о своей безопасности и отсиживались по домам. Армия и королевские чиновники укрылись в кабульской крепости. На защиту режима Амануллы-хана встали под ружье несколько сотен слушателей военного колледжа, малочисленные отряды младоафганцев и эмигрантов.

Министерства и королевский дворец окружили стены из мешков с песком. Из амбразур в баррикадах, вызывая страх и уважение, торчали стволы пулеметов, но было ясно, что в случае длительной осады, добровольцы и курсанты долго не продержатся. А гарнизон столицы, на словах сохранивший верность королю, сидел в крепости и не собирался участвовать в боевых действиях.

Время от времени небольшие отряды мятежников дерзко въезжали в столицу и вступали в короткие перестрелки с королевскими сторонниками. Каждый раз после таких вторжений осмелевшие муллы с улемами открыто призывали горожан примкнуть к восставшим и свергнуть власть отступника.

Перед самым входом Хабибуллы в столицу осторожные британцы заявили о своем нейтралитете. Эвакуация иностранцев в Герат продолжалась, посольства и район, где проживали кафиры, охранялись заставами из солдат афганской армии и британскими сикхами, переброшенными из Индии. Советские пилоты частью перелетели в Герат, частью сидели на кабульском аэродроме готовые вылететь на бомбежку мятежников. Ожидание неминуемой развязки достигло предела.

Первым не выдержал Аманулла-хан. Король обратился к жителям Кабула с призывом встать на защиту его власти, клялся Аллахом, что не допустит мятежников в город и приказал открыть Арсенал, раздать ополченцам оружие. Как водится в таких случаях, к воротам оружейных складов в первых рядах поспешили воры, мошенники и противники падишаха. Всего лишь за сутки в руки всякого сброда попали тысячи винтовок и десятки тысяч патронов. Не удивительно, что цены на оружие в Кабуле сразу упали. Даже мирный хозяин караван-сарая Дост-Мохаммед не удержался и приобрел почти за бесценок несколько ружей у проезжих торговцев.

Стрельба на улицах усилилась и Аманулла, убедившийся, что народ не собирается защищать его власть, 14 января 1929 года объявил об отречении. В пользу своего брата Иноятуллы. Прихватив часть казны, бывший падишах с женой Сурайей, детьми и приближенными тут же отправился в Кандагар, где рассчитывал укрыться среди лояльных ему пуштунов.

Не успела весть о бегстве Амануллы-хана облететь столицу и окрестности, как в город вступили отряды Бача-и-Сакао. Не встречая сопротивления, увеличиваясь с каждой минутой за счет горожан, восставшие атаковали военное министерство и министерство иностранных дел. Захватили Арсенал и городскую тюрьму. Из зинданов стали освобождать узников, а у министерских комплексов завязалась перестрелка с курсантами и ополченцами.

Охладив пыл атакующих, пулеметный огонь обратил их в бегство, но бой продолжался недолго. Из крепости, где укрылся гарнизон, пришло распоряжение военного министра прекратить сопротивление, так как падишах Иноятулла вслед за братом объявил о своем отречении. По городу поползли слухи, что опальный Надир-шах вылетел из Франции и вскоре прибудет в Кабул, где заявит права на управление страной.

Но Бача-и-Сакао не для того пришел под стены столицы, чтобы отдать власть другому. В тот же день извещенный парламентерами об отречении Иноятуллы сын водоноса победно вступил в покоренный город. Через несколько часов он обратился к тысячам кабульцев, собравшихся приветствовать нового правителя.

Доблестный и мудрый, осененный благодатью Аллаха Бача-и-Сакао объявил подданным, что Бог вложил в его руки меч для защиты заветов Пророка. И теперь, когда он добыл мечом древнюю столицу эмиров, объявляет себя падишахом Хабибуллой Вторым. Отменяет все богопротивные указы Амануллы и обещает, что с этой минуты в стране нет законов выше законов шариата. Упраздняются налоги и всеобщая воинская повинность. Никаких офицеров-иностранцев в армии. Амнистия всем, кто боролся с Амануллой. Прощаются крестьянские долги…

И с этого дня ни один неверный не станет выше мусульманина, а все отвратительные новшества кафиров будут искоренены в Афганистане. Ужасные аэропланы и пулеметы, отвратительные и вонючие машины навсегда исчезнут из жизни афганцев.