Шам

Дезертиров за последние несколько дней (а вернее, ночей) попадалось всё больше и больше. До блокированных на острове джихадистов наконец-то дошло, что армия Венка не придёт, и их путь по дороге джихада закончится здесь. У кого-то это вызвало желание принять последний и решительный, продав жизнь подороже, но многие решили, что к гуриям им пока рановато, и начали искать пути спасения. Что, понятно, не встретило понимания у более твёрдых в вере братьев по оружию, так что казни дезертиров, изменников и прочих муна́фиков на окружённом рекой клочке земли шли непрерывно. Известно это всё стало от тех, кому всё-таки удалось добраться до вожделенного русского плена, но таких счастливчиков было куда меньше, чем жаждущих ими стать.

– Не видно вроде. – шмыгнул носом добросовестно таращащийся в темноту Зубастик. – Может, задвухсотило?

– Двоих одним выстрелом? – скептически хмыкнул Морлок. – Это вряд ли. Со страху может потонул, если плавает хреново.

Путей перед желающими спастись с обречённого острова лежало три, благо в этом месте стыковались сразу три сектора – асадитский, российский и курдский.

Сдаваться асадитам, насколько понимал Гриша, дураков не было. В жестокости к пленным воюющие на стороне официального Дамаска подразделения и банды мало уступали самим черноармейцам, так что тут без вариантов. Ну, вернее, какие-то варианты могут быть за счёт того, что продажность сирийцев превосходит даже их жестокость, но, скорее всего, народ с деньгами с острова слинял уже давно. Да и как обеспечить гарантию от кидка при таких раскладах? Отож…

С курдами шансов было больше – они, как правило, не умучивали пленных сразу (если только те не были виновны в чём-то именно перед курдами), а помещали их в концлагеря. Более того, иногда чёртовы цыгане, не особо скрываясь, попросту пропускали целые отряды духов через свою территорию, толи за бабло, толи исходя из неких политических раскладов, толи творчески совмещая одно и другое. Пару недель назад с курдского берега даже организовали канатную переправу на остров каких-то ящиков, и для ликвидации всего этого блядства пришлось отправить туда пару пакетов из «Града», как рассказал Морлоку Шарьин, с которым они пересеклись не так давно на продскладе.

В общем, теоретически курды для игиловских236 дезертиров были неплохим вариантом, но только для тех, у кого есть деньги и/или подвязки. Всем остальным светило, в лучшем случае, неопределённо долгое пребывание в концлагере, где, по слухам, мало кормили, зато много били, а за малейшее возмущение отправляли в расход.

– Вон он! – еле слышно прошептал Зубастик. – В камышах шуршит.

Петренко сконцентрировался и скорее почувствовал, чем реально увидел или услышал, как кто-то потихоньку пробирается через прибрежные заросли в двух десятках метров от их ДЗОТа. Как он смог так далеко пронырнуть? Шустрый…

В общем, ничего удивительного, что основная масса беглецов устремилась к русским. Для пленных организовали лагерь с фильтром, вот только что именно с ними дальше делать, командование понимало не очень. Ну, положим, с местными-то проблем никаких – их просто передавали Мухабарату, а что уж там дальше, это пусть сирийцы между собой сами разбираются. Иракцев по такому же принципу отправляли на родину, где их, недолго думая, вешали. Остальные страны получить обратно своих граждан, сражавшихся за халифа Абу Бакра аль-Багдади, совершенно не рвались (и, прямо скажем, их можно было понять), поэтому пленные постепенно накапливались в изначально создававшемся с исключительно фильтрационными целями лагере, создавая начальству лишнюю головную боль.

Дополнительным головняком было то, что как минимум пятую часть из насчитывающего уже почти три сотни голов (включая некоторое количество женщин и личинок детей) «иностранного контингента» составляли обладатели российских паспортов, и что с таким их количеством делать не понимало не только местное начальство, но, судя по всему, и московское. Головной боли начальство не любило, а потому разрешило брать в плен только тех воинов ислама, кто сможет добраться до берега. Тех же, кого обнаружат ещё на воде… «Отошла от забора на два метра, значит дикая», как-то так.

– Эй! Ребята! Не стреляйте! Я свой, россиянин! Сдаюсь, оружия нет! Не стреляйте!

До этого старательно пытающийся быть тише воды ниже травы беглец неожиданно подал голос. Видимо, здраво рассудил, что берег без охраны никто не оставит, а недавняя стрельба незамеченной пройти не могла. Не только шустрый, но и умный, ага. Речь, кстати, чистая, почти без акцента.

– Давай, выходи на открытое место! Руки в гору!

Секундная заминка.

– Так снайпер же! – в голосе дезертира причудливо мешаются страх, ущемлённая гордость и попытка давить на жалость. – С того берега отработает!

– Я, бля, сейчас тебя сам отработаю! – проявил непреклонность Гриша. – Иди вдоль берега на открытое место, из воды не вылазь!