Лейла не помнила ни лиц, ни имен, ни мест. Ей завязывали глаза. Большую часть времени ее продержали в подвале, куда заходили мужчины, по одному и группами, и насиловали. Иногда Лейлу перевозили с места на место. В один из таких переездов похитители ослабили бдительность. Лейла выпрыгнула из машины на ходу и закричала, призывая людей на помощь. Преступники испугались и уехали.
Все, что запомнила Лейла, – в подвал вели шесть ступеней, на нижней слева была выбоина в целый кирпич. Лейла споткнулась на ней и упала.
К поиску подключился весь наш
– Мы возьмем их без тебя, – сказал Лечи.
– Нет, я поеду.
– Держи себя в руках.
Мы приехали вечером и окружили дом. В полуразрушенной пристройке горел свет. Когда мы ворвались, трое молодых мужчин курили анашу. Нас было два десятка, мы скрутили их безо всякого труда. Они были испуганны, они даже не сопротивлялись.
– Прикончим их? – спросил меня молодой боец из МШГБ.
– Нет. Презумпция невиновности. Мы проведем следствие.
Опознание устроили в больнице той же ночью. Лейле завязали глаза и заставили похитителей говорить. Потом увели преступников и между собой говорили трое наших парней, с которыми Лейла не была знакома.
– Кто? – спросили у Лейлы.
– Первые трое, – ответила она уверенно.
Задержанных не пришлось долго колоть. Они сознались. Что за беда – поразвлеклись немного с девкой, которая даже волосы не покрывает платком! Они предлагали решить дело за деньги. Умоляли их отпустить. Ребята отбили им мошонки ногами.
Преступники содержались под охраной в нашем оборудованном под камеру предварительного заключения помещении, в полуподвале. Наутро пришли посланцы шайтанов и потребовали выдать задержанных им, для суда по шариату.
– Нет, – твердо сказал Лечи, – это наше дело. Мы накажем их по
Казнь была назначена на воскресенье. Преступников привезли на свалку, вывели со связанными руками и поставили на горы мусора. Вокруг собрались тысячи жителей. Родственник Лейлы подошел к осужденным и прилюдно спустил их штаны и нижнее белье. Они стояли среди воняющих отбросов, их голые ноги мелко дрожали, а маленькие члены, кажется, старались втянуться в синие отбитые мошонки.
Вперед вывели Лейлу и дали ей в руки АКМ с полным рожком патронов.
– Стреляй.
Лейла сняла с предохранителя и не дрогнув рукой нажала спусковой крючок. Длинная очередь прошила животы насильников, они свалились на мусорные кучи, вопя и корчась. Мы подождали несколько минут, наблюдая за агонией. Потом Лечи поднял свой пистолет и прикончил каждого контрольным выстрелом в голову.
– Этих животных запрещается хоронить. Три дня они должны гнить на свалке. Потом родственники могут забрать трупы и закопать их в лесу.
Ни я, ни Лечи не вспомнили, что еще совсем недавно мы возмущались по поводу публичной казни в Грозном. Это было совсем другое.
Я подошел к Лейле. Она все еще сжимала автомат. Ее руки свело.
– Пойдем домой, – сказал я, – все кончилось.
Она отдала автомат подошедшему со склоненной головой бойцу и покорно пошла со мной. Но не забрала ребенка. Она сказала, что сделает это завтра.
Я был устал и измучен. Со времени похищения Лейлы я почти не спал. В ту ночь я провалился в тяжелый сон.
Я проснулся от звука выстрела и выбежал на кухню.
У стола лежала Лейла, в ее руке был мой пистолет, дуло “стечкина” она держала во рту, голова была прострелена, изо рта сочилась кровь.
Здравствуй, Динька. Представляешь, как раз сегодня я нашел твое письмо. Нес сжигать старые газеты и журналы, сохранившиеся в отцовском доме со времен моего детства, и нашел этот конверт. Наверное, тогда я вложил его в один из журналов. “Ровесник”. Или “Техника – молодежи”.
Обратный адрес – Безмеин, Туркменская ССР. Есть даже улица и номер дома. Я подумал: что, если написать туда?
Иногда со мной случаются вещи и похуже. Я думаю: что, если позвонить по номеру Ильи, умершего в лондонском хосписе год назад? Что, если кто-то поднимет трубку на том конце? Мне кажется, раз в год можно услышать голос с той стороны, набрав правильный номер. У меня есть правильный номер. Я только не знаю, в какой день можно звонить.
Ты пишешь, что в армию тебя еще не берут – тебе нужно закончить техникум. Тебя возьмут, возьмут, Динька. Еще про фильмы, которые ты посмотрел на видео. И заканчиваешь: “Меня тут пытались женить. Но я вовремя простудился”.
Очень трогательно. И вполне в твоем духе. Я улыбнулся.
Вот, опять громыхнуло. Каждые сутки, днем или вечером, они делают несколько залпов. Где-то в стороне Ведено. Выстрелы такие, что вздрагивает земля. Гаубицы там, что ли? И куда они стреляют? Зачем?
Слушай, Динька, спроси у них, в кого они стреляют? Ты же служил вместе с ними. Тебе будет легко – слетать на позиции. Обернешься за пару минут. Как ты вошел ко мне. Хотя я запирал все двери. И железные ворота на тяжелый засов.
Теперь тебе все легко.