Шаляпин

В интерпретации Е. П. Пешковой Шаляпин предстает просителем. В действительности все было ровно наоборот. Сталин хотел вернуть великого певца любой ценой. Империи не хватало «солиста Его Величества». Возвращение «блудных детей» входило в идеологическую программу большевизма, поддерживалось организованной кампанией, широко развернутой к середине 1930-х годов. В ней участвовали многие. Миссия возвращения Шаляпина возлагалась и на К. С. Станиславского, и на Вл. И. Немировича-Данченко.

Константин Сергеевич встретился с Федором Ивановичем в Монте-Карло. Шаляпин рад его видеть. Известно: когда Станиславскому понадобились деньги на лечение, Шаляпин материально поддержал его. Артист навешал Константина Сергеевича в Ницце. Дочь Станиславского вспоминает: отец гарантировал Шаляпину «триумфальную встречу» на родине. Через несколько месяцев «в игру» включается Владимир Иванович Немирович-Данченко. Он пытается связаться с Шаляпиным через общего знакомого, импресарио Л. Д. Леонидова. «Где Шаляпин? — спрашивает он в письме 5 июля 1934 года. — Как бы мне с ним встретиться? У меня к нему есть дело, которое можно назвать очень важным, а можно и иначе — это зависит!» Неуклюжую фразу следует понимать так — от выполнения задания зависит судьба самого Владимира Ивановича. «Жаль, что не увижу Шаляпина, — сокрушается Немирович в следующем письме. — Вы знаете, что я по пустякам не говорю… И самого Шаляпина люблю достаточно… Кстати о Чехове (имеется в виду артист Михаил Александрович Чехов. — В. Д.). Прошел слух, что он возвращается в Москву — к Мейерхольду!!. Скажите ему, что двери Художественного театра ему раскрыты».

Заметим: реплика Сталина «об открытых дверях» почти дословно повторена Немировичем. Да Владимир Иванович и не скрывает, чей он порученец. 16 ноября 1934 года из Москвы он пишет Леонидову: «Скажите Федору Ивановичу, что я решительно советую ему ехать в Москву. Непременно скажите. Я еще раз говорил с лицом, о котором Вам говорил лично. Как бы ни сложилась работа Ф. И. в дальнейшем, т. е. уже будет не тот голос и не та сила, — все же его великое мастерство должно быть отдано Родине. Здесь его всячески оценят».

Шаляпин не пожелал встречаться с Владимиром Ивановичем, он понимал: знаменитый режиссер лишь исполняет задание властей. Незадолго до описываемых событий Немирович-Данченко оказался в весьма затруднительном положении: в Италии, куда его пригласили ставить спектакль, он остался без средств и был вынужден через Горького обратиться непосредственно к Сталину с просьбой о высылке ему валюты на обратный выезд.

В 1933 году И. А. Бунину присуждена Нобелевская премия. Горький взбешен. На родине Бунина называют «матерым волком контрреволюции», но, несмотря на это, его, так же как Рахманинова, Шаляпина, М. Чехова, продолжают зазывать в СССР. Осенью 1936 года Бунин встретил в парижском кафе А. Н. Толстого:

«Он… шел навстречу мне и, как только мы сошлись, тотчас закрякал своим столь знакомым мне смешком и забормотал. „Можно тебя поцеловать? Не боишься большевика?“ — спросил он… и с такой же откровенностью, той же скороговоркой продолжал разговор еще на ходу:

— Страшно рад видеть тебя и спешу тебе сказать, до каких же пор ты будешь тут сидеть, дожидаясь нищей старости? В Москве тебя с колоколами бы встретили, ты представить себе не можешь, как тебя любят, как тебя читают в России…

Я перебил, шутя:

— Как же это с колоколами, ведь они у вас запрещены.

Он забормотал сердито, но с горячей сердечностью:

— Не придирайся, пожалуйста, к словам. Ты и представить себе не можешь, как бы ты жил, ты знаешь, например, как я живу? У меня целое поместье в Царском Селе, у меня три автомобиля…»

Вернувшись в Москву, «Третий Толстой», как именовал его Бунин, в печати пренебрежительно отозвался о нобелевском лауреате: