Шах и мат

«Время “Ч” минус 10 минут».

Он акцентировал внимание Чумика на времени, приподняв левую руку с часами.

Тот моментально переменился в лице, вернувшись в прежнее положение, и замолк.

* * *

Затерянная в лесу, скрытая раскинувшимся густым кустарником и невысокими деревьями, на крутом склоне одного из бесчисленных холмов располагалась временная база полевого командира Сулимана Гагкаева. Из земли на пятнадцать сантиметров торчали две трубы, из которых струился еле заметный дым.

Сам лагерь представлял собой участок местности, обнесенный по периметру небольшими ограждающими сооружениями, чтобы не привлекать лишнего внимания федеральных разведывательно-поисковых отрядов, которые периодически прочемывали местность. Заминированную на подходах к базе территорию разрезала небольшая, еле заметная, терявшаяся в высокой траве и частом кустарнике тропинка, что вела непосредственно к огромной, хорошо укрепленной камнями и бревнами землянке, состоявшей из нескольких комнат, соединенных переходами. Попасть внутрь можно было через единственный вход, уходивший под землю на глубину около трех метров и замаскированный под пласт поросшей травы.

Землянка чем-то напоминала окопные убежища с командным пунктом, которые сооружали советские солдаты во время Великой Отечественной войны, где имелись бойницы и пулеметные гнезда для отражения атак, кухня, место отдыха и штабное помещение.

Такой лагерь взять тяжело, а отряду в восемнадцать человек без поддержки артиллерии практически невозможно.

— Это серьезная база, — шепотом сказал Балакин Смирнитскому, когда они подошли достаточно близко, чтобы можно было наблюдать, — не просто обычная времянка, такую нам не взять.

— Пока все спокойно, — ответил Смирнитский, наблюдая за движением в бинокль, — скорее всего, на базе небольшая группа, которая лишь следит за ней.

— А если нет? — продолжал сомневаться Балакин. — Лагерь, похоже, используется, иначе его бы не поддерживали в пригодном для жизни состоянии. И наверняка подходы заминированы. Что, если ты ошибаешься, тогда мы потеряем еще больше человек.

— Поверь мне: я не ошибаюсь.

Балакин осекся, услышав сухой и безапелляционный ответ Смирнитского. В такие моменты он терпеть не мог полковника Анатолия Ивановича. Вот втемяшится ему что-то в голову, и тогда отговорить его бесполезно, даже если идея совершенно безумная.

— К базе ведет тропа, — тем временем говорил Смирнитский, указывая рукой направление, — она не заминирована. На расстоянии метров двадцати начнется «колючка», от нее и до лагеря мин уже нет.

— Двадцать метров! — не поверил ушам Балакин. — Ты издеваешься: нас же сразу засекут, мы и расставиться не успеем.

Смирнитский снова принялся наблюдать за лагерем в бинокль.

— Не засекут! Основная часть лагеря расположена под землей, снизу не увидят, если вы не будете топать, как стадо слонов.

— Ты сумасшедший! — сплюнул Балакин.

— Лис, выдвигайся и расставляй людей по периметру базы. По моей команде огонь из всех подствольных гранатометов, что имеются, и бросайте гранаты.

— Иваныч, надеюсь, ты знаешь, что делаешь… — Балакин недоверчиво покосился на Смирнитского, подозвал руководителей групп и раздал необходимые указания.

Цели получить какую-либо информацию не ставилось, поэтому пленных во время проведения силовой части операции решили не брать, а действовать максимально эффективно с точки зрения собственной безопасности. Поэтому бойцы отряда сразу ударили по противнику из подствольных гранатометов, и только потом, когда дым рассеялся, отдельными группами по два-три человека, перешагивая через ошметки и части тел и чавкая подошвами сапог по пропитанной кровью земле, двинулись на зачистку лагеря, смыкаясь к центру. Несколько человек из группы спустилась вниз, зачищая помещения землянки.

Сам бой продолжался недолго, около пяти минут, хотя каждому бойцу отряда Лиса и Тополя казалось, что прошло не менее часа: так воспринимается время в экстремальных условиях, особенно в бою, когда в кровь поступает огромное количество адреналина.

— Тополь, — позвал Смирнитского Балакин, пнув ногой разорванное напополам тело одного из боевиков, — ты оказался прав: тут одни рядовые бойцы.

И когда Смирнитский только кивнул в ответ, показывая рукой, что нужно продвигаться дальше, сам Балакин поблагодарил про себя Господа, что все оказалось так, как говорил Иваныч, и закончилось для группы благополучно.

И тут, перекрикивая все еще раздававшиеся редкие выстрелы, кто-то из бойцов отряда окрикнул Балакина:

— Лис! — в голосе сквозила тревога.

Смирнитский и Балакин направились в сторону, откуда кричали.

— Что там? — подходя, спросил Лис.

Боец молча показал на два окровавленных тела, сброшенных в неглубокую яму.

— Хемуль, — пробормотал Смирнитский, повернув лицо одного из трупов, — твою ж мать!

— И Сократ.

— Ладно, Лис, надо забирать тела и уходить отсюда. А то нашумели мы сильно, скоро могут и гости пожаловать.

— Что делать с боевиками? — спросил Балакин.

— На опознание, — коротко ответил Смирнитский.