Шах и мат

…А потом тьма окутала яркие воспоминания и разом поглотила, унося в небытие. Алая кровь фонтаном брызнула на землю. Ошарашенный и ничего не понимающий, Алексей Хемлев инстинктивно схватился обеими руками за горло, хрипя и задыхаясь. Просачиваясь через пальцы, кровь обильными потоками лилась по шее, затекая под грязную и местами изодранную форму, оставляя липкие темные разводы. Он попробовал подняться с колен, повернулся в сторону, где стоял Амир, но тут же повалился на землю.

В последние мгновения перед смертью во взгляде Алексея читались лишь тоска и боль.

Этот взгляд прожег Амира. Хотелось кричать в тупой злобе, которая, заглушив боль от ударов, застлала сознание, но он не смог. Немая горечь сдавила горло. И, произнеся только «Леха», он опустился на колени перед бездыханным телом Хемлева, из горла которого небольшими пульсирующими струйками продолжала течь кровь.

— Смотрите, — весело бросил Ислам, обращаясь к сподручным, — какая жалость, пес переживает о смерти неверного.

Бандиты усмехнулись.

— Со вторым будет так же, Амир!

Ислам схватил спецназовца за волосы, готовый и ему перерезать горло. Однако тот резким и неожиданным для Ислама движением сильно ударил его в живот. Собрав остатки сил, пока бандиты не опомнились, он пнул между ног того, что был справа. Бандит сложился пополам и в следующую секунду получил коленом в лицо. Потеряв сознание, он рухнул на землю.

Затем раздались два выстрела: стрелял Ислам — из пистолета «стечкин».

* * *

— Что там произошло? — властно спросил Сулиман, пока Зуля обрабатывала саднившие раны на спине Амира.

Амир ответил не сразу.

Когда спецназовец, имени которого Амир так и не узнал, упал на землю, из-за его пояса выпал пистолет, который он ранее передал Хемлеву.

Амир думал недолго. Яростная злоба и инстинкт все сделали сами: совершив длинный кувырок вперед, он подобрал выпавшее оружие…

— Мне не спалось, амир, — обратившись с почтением к Гагкаеву, начал Амир, — ведь вы принесли много хороших новостей. Поэтому я решил выйти во двор и подышать свежим воздухом. Тогда-то я и увидел Ислама и двух моджахедов из его отряда, да дарует им Аллах свое благословение.

— Что они там делали, Амир?

…Первым прицельным выстрелом в голову Амир положил второго бандита, двумя последующим, пришедшими в область солнечного сплетения, самого Ислама…

— Они вывели из хлева пленных русских, — продолжил Амир, — я понял, что Ислам задумал свершить самосуд над ними, вопреки вашей воле.

— Ислам… — пробурчал Сулиман, — он никогда меня не слушал. Ослушался и сейчас.

…Амир видел, как умирал Ислам, лежа на спине, захлебываясь собственной кровью, тоненькими ручейками вытекавшей изо рта.

— Ты знаешь, кто я? — присев, тихо спросил он у Гагкаева-младшего.

Ислам едва заметно покачал головой.

— Я скажу тебе!..

— Я попытался вмешаться, но один из моджахедов Ислама, ударил меня в спину, крикнув, что я недостойный сын рода. Это тот, которого вы нашли еще живым.

— Шакал! — взревел Сулиман. — Завтра его повесят за яйца, а потом запихнут их ему в глотку.

В глазах Амира вспыхнул огонек.

— Я обо что-то ударился, потерял на время сознание, а когда очнулся, то увидел, что один из русских лежит с перерезанным горлом, а второй положил сначала одного моджахеда…

— Не называй его так! — перебил Амира Сулиман.

— Я видел, как русский ударил Ислама, — продолжил Амир, — что тот отлетел чуть ли не на метр и упал. Потом пленный схватил пистолет, видимо выпавший из рук первого модж… — Амир вовремя остановился, — и убил второго выстрелом в голову. Я отреагировал слишком поздно, еще раньше русский выстрелил в Ислама. Он оказался быстр, словно сам шайтан! Простите, дядя!

И он виновато опустил голову.

…Нагнувшись к самому уху, Амир что-то прошептал Исламу, и в глазах того вспыхнула злоба.

— Теперь, — не вставая с колен, продолжил Амир, — когда ты все знаешь и ничего не можешь изменить, подохни как животное!

И секунду спустя во двор вылетел разбуженный выстрелами Сулиман…

Сулиман тяжело вздохнул: