Шах и мат

Рядом мяукнул пушистый комочек — Вектор. Затем он, заурчав, стал подлизываться, выпрашивая что-нибудь вкусненькое. — Придется ехать в маркет, чтобы обеспечить нас с тобой молоком.

Алексей взял кота на руки.

— Мя! — недовольно выдал Вектор.

Не то чтобы кот не любил, когда его тискали и ласкали, теребили, но, видимо, на голодный желудок это ему пришлось не по нраву.

Что могло произойти в первом часу ночи в одном из столичных магазинов? По большому счету, все что угодно. Однако вряд ли это могла быть беспричинная стрельба, открытая неизвестным, по всей видимости, съехавшим с катушек.

Отец Алексея часто говорил сыну, что Бог наградил его способностью оказываться не в том месте, не в то время, как многие герои второго плана большинства американских боевиков. Только вот в отличие от кино в реальной жизни оказаться в такой ситуации не пожелаешь и врагу.

Алексей уже собрался пробить две упаковки жирного шестипроцентного молока на кассе, когда в помещении магазина неожиданно раздался резкий хлопок. Стоявший перед Гавриловым молодой парнишка лет двадцати трех, сигареты и презервативы которого так и остались не пробитыми, неожиданно дернулся и мешком завалился на Алексея. Инстинкты сработали быстрее сознания, и он, прикрывшись телом, упал на спину.

Тогда и раздался второй выстрел, пуля настигла продавца, и он секунду спустя опустился на пол, оставив на кассе кровавый след.

Гаврилов, не шевелясь, прислушиваться к звукам: женским надрывным крикам, пистолетным выстрелам, свисту пуль. Тело убитого парнишки, которым прикрылся Алексей, мешало обзору, потому стрелявшего он не увидел.

«Звуки перемещаются в глубь маркета», — заключил Гаврилов.

Нужно было действовать осторожно. Он тихо выполз из-под убитого и на четвереньках добрался до ближайшего прилавка с конфетами и жвачкой, где пряталась девушка-менеджер, она судорожно озиралась. Еще совсем молодая, похожая на студентку, подрабатывающую в ночную смену, потому что днем учится в университете или колледже, она обхватила руками коленки, прислонившись спиной к прилавку.

Алексей резко зажал ей рот, оборвав готовый вырваться наружу истеричный крик.

— Тихо, — шепотом, но жестко произнес он.

Руку, однако, убрал не сразу, а лишь после того, как убедился, что девушка не завопит. — Где… — начал Гаврилов, когда очередной выстрел оборвал чью-то жизнь.

Девушка вздрогнула.

— Где отдел с детскими игрушками? — спросил Алексей.

Она не отреагировала.

— Слушай, — произнес Алексей.

Раздался еще один выстрел, затем болезненный стон, и снова выстрел.