Шакалы пустыни

— Минутку! – осознала девушка. – Это что, я главный подозреваемый?

— А кто бы еще вздумал такое сделать? – вкрадчиво спросил доктор.

Аудитор закивал и сделал предусмотрительный шаг в сторону от девушки.

Остальные тоже напряглись.

— Вы в своем уме? – осведомилась Катрин. – Спору нет, мне не нравиться когда меня оплевывают, и я охотно бы кастрировала этих двоих боевых хомяков. Но! Во-первых, я на службе и не могу делать то, что мне хочется. Во-вторых… вот этот покойный меня обозвал, а вот этот плюнул. Потом они пошли обсуждать этот невероятный подвиг, а я пошла отмываться. У воды мы перемолвились словом с «Ваттом», потом нас позвали в лагерь. Потом я копала как проклятая, под чутким руководством профессора и при символической помощи трудолюбивого Механика. То есть, все время оставалась на глазах у вас. Как я могла прирезать охранников? Уж не говоря о том, что эти двое вряд ли рискнули бы подпустить меня вплотную, а арсенал у них солидный.

— Тогда кто? – вопросил аудитор. – Давайте рассуждать логически. Говорят, ты им угрожала.

— Это точно она! – взвизгнул Барбе. – Она же черная вдова, хуже чем у "Марвел". Эта вообще на все голову сумасшедшая колдунья!

Оба переводчика благоразумно стояли за спинами остальных сотрудников и не спускали с Катрин взгляда. Интересно, что там такого Барбе успел коллеге наплести? Он же и не видел в городе почти ничего.

— Вдова угрожала и запросто могла убить, но она все время оставалась рядом с кем-то из нас. Здесь она не врет, я могу поручиться, – мрачно заверил «Ватт».

Научные и ненаучные сотрудники начали переглядываться, оценивая варианты и склонность коллег к смертоубийству. Под подозрение попала стоящая поодаль Анис.

— Э, нет, она сразу в палатку шмыгнула, я видел, – запротестовал рыцарственный Андре. – Да и как она справится? Она же маленькая.

— Кто знает подружек нашей Вдовы? – намекнул аудитор. – Кстати, они могли сговориться. А выбраться из палатки незамеченной – дело навыка. Арабка миниатюрна и возможно…

— Вдруг это действительно сговор? – с внезапной готовностью поддержал версию доселе помалкивающий Вейль. – Справиться с охранниками не так просто. Они были храбры и опытны. Здесь что-то иное. Возможно, хотели подставить под подозрение туземку, но попытка смехотворная. Взгляните на девицу: да она вообще не понимает что происходит! Да и как ей совладать с двумя подготовленными вояками, да еще без шума? Она похожа на ассасина? Вспомним: у наших несчастливых коллег не было привычки подпускать к себе девушек вплотную. Нет, тут действовало как минимум двое убийц. Или больше.

Экспедиция продолжила подозрительно глазеть друг на друга, уже учитывая математические поправки. Тут к спектаклю подключилась профессор де Монтозан. Актрисой она оказалась любительского уровня, но вдохновенной – в голосе отчетливо звучали сдерживаемые рыдания:

— Друзья! Неужели вы не видите?! Мальчики свели счеты с жизнью! Психологический надлом оказался слишком силен. Господи, мы все знаем, насколько они были близки. Болезненные травмы Госслена и решение о возвращении, эта позорная! позорная! человеческая слабость, да, я не побоюсь произнести этого слова! Такое крушение нелегко перенести настоящим воякам-мужчинам. А наши друзья были, – даже не смейте спорить! – больше чем просто мужчинами. Они были героями! Античными! Как истинные спартанцы, гордо отринувшие предрассудки! Мужественный Лисандр и бесстрашный Анаксибий были им примером. И наши герои не смогли пережить страдания роковых ранений и собственной слабости. И они убили друг друга, взяв за пример героев великой древности. Какая трагедия слабости и чести, просто не верится.

— Самоубийство? Но их же просто собаки покусали, – пробормотал Андре. – Задница в шрамах – это такая трагедия?

— Для кого как, бездуховный дебил! – гневно заорала профессор, а дрожащая на ее руках Дикси оскалилась на толстокожего механика. – Что ты понимаешь в высоких чувствах?! Да что вы все понимаете?! Полагаете, за столь суровой мужской внешностью скрывались примитивные и грубые человеческие души?! Это жестоко, господа! В такой трагический момент опускаться до пещерной гомофобии?! Опомнитесь! Взгляните: вот они лежат: какой покой в их мужественных лицах, какое достоинство в тесно переплетенных руках. Сорок веков истории запомнят эту трагедию нежности и несгибаемости духа.

Следуя указующей руке научного руководителя все обернулись и взглянули на мрачные тени пирамид – те согласно молчали, им было пофигу.

— Да, это нервы. Эх, парни… А могли бы жить и жить! – грустно молвил Спящий и посмотрел в глаза Катрин.

Вот это уже было лишне. Катрин не считала себя особо чувствительной, но любому цинизму должны быть границы. Невыносимо захотелось в тюрьму. Там нормальные уголовницы, простые и  душевные, насквозь не отмороженные.

— Просто ужас какой-то! – выдавила Катрин, взяла за рукав переводчицу и повела к палаткам.