Шаги по земле

Наш дом был именно дом, а не хата, потому что: сарай стоял отдельно, а не под одной крышей с жилыми помещениями; крыша была вальмового типа (четырехскатная) под металлической кровлей; стены стояли на высоком цоколе, а не на земле. В планировке же он напоминал типовые сельские жилища. Вход был с юга, к улице дом выходил восточным торцом. Веранды не было, сразу за входной дверью шел коридор, довольно просторный с выходом на чердак. Прямо по ходу — кладовка, привлекательное место в доме, со съестными припасами: бакалея, домашняя гастрономия в виде непременного сала, окороков. Консервации тогда не было. Направо от входа — дверь в комнаты, расположенные анфиладой. Первой шла кухня — просторное квадратное помещение: напротив входной двери — дверь в залу и далее в спальню, а на северной и южной стороне — окна. Налево от входа в кухню была прикреплена стенная вешалка для рабочей одежды под ситцевым пологом; у северной стены располагалась русская печь, рядом — окно. Дальше вдоль простенка между кухней и залой выступала вглубь кухни плита с духовкой и большой лежанкой, на которой можно было спать. У южной стены кухни, под окном, стоял стол с двумя стульями. А сразу справа от входной двери — посудный шкаф ручной работы, уже старенький, крашенный синей краской.

Зала и спальня, занимавшие вторую половину дома, делились простенком по линии восток-запад: сначала надо было зайти в залу, а из нее — в спальню. Получалось, что спальня занимала северо-восточный угол дома, зала — юго-восточный, а кухня с коридором — всю западную часть.

Летом спать на печи было жарко, душно, и нам с сестрой поставили кровать в родительской спальне. Там же мы спали и зимой в дни, когда не топили русскую печь, а обходились кухонной печкой. В углу спальни изголовьем к востоку, вдоль северной стены, увешанной скромным ковром, стояла родительская кровать. В ее изножье — старинный платяной шкаф из благородного темного дерева, ручной работы. За ним, у торцевого простенка, пряталась наша с сестрой кровать. Получалось, что стояла она как раз напротив окна, выходящего в палисад и дальше на улицу. Чтобы видеть их, а также небо и звезды, нам достаточно было просто открыть глаза.

Я запомнила обстановку спальни довольно подробно, благодаря одному странному и до сих пор необъясненному случаю.

5. Сельские шуточки и розыгрыши

Стояла зима: белизна сугробов, морозы, тонкие тропки вмятого снега вместо дорог. Был праздник, то ли Рождественские гуляния, то ли старый Новый год с его ряженными и розыгрышами. Я проснулась ночью от чужого пристального взгляда. Открыла глаза, повернула голову и посмотрела в окно. Прилепившись к верхнему стеклу, на меня смотрело круглое уродливое лицо — без волос и туловища, явно не человеческое. Сдавленным от страха шепотом я позвала родителей, но оказалось, что они уже не спали.

— Не надо на него смотреть, лежи тихо, — шепотом сказал папа, от чего мне стало еще больше не по себе.

Но оставаться под взглядом страшилища, хоть бы и с закрытыми глазами, не получалось, и я с головой залезла под одеяло, затаилась. Неподвижность давалась с трудом, давила на нервы. Время от времени выглядывая из своего укрытия, я все еще видела большую наглую рожу, которая не меняла положения. Родители продолжали не спать, мне даже казалось, что они были напуганы не меньше меня, но старались не подать виду. Только с рассветом напугавшая нас нечисть исчезла и мы уснули.

Утром мы с папой поспешили на улицу, обследовали место у окна, в палисаднике, осмотрели стены дома, изучили отпечатки ног — никаких следов не нашли. Что это было и как оно возникло? Помню, мы тогда предполагали, что это соседские девочки, десятью годами старше меня, прилепили к нашему окну маску с целью розыгрыша. Но, во-первых, как я сказала, не было следов ни ног, ни клея; во-вторых девчонки не достали бы до верхних стекол окна, да и любой взрослый человек с земли не достал бы. При более сложных манипуляциях, например со стульями или лестницей, остались бы следы, да и мы бы услышали возню шутников и сорвали бы их затею. Короче, в эту версию даже я, ребенок, не поверила. Объяснения странному явлению мы так и не нашли.

С годами родители забыли об этом приключении, и на мои расспросы только пожимали плечами. А я запомнила эту тайну с примесью мистики. Хотя, надо сказать, у меня было такое ощущение, что ночью кто-то из молодежи, возможно, те же соседские девчонки, запускал раскрашенного под облик ведьмы или упыря воздушного змея, а он вырвался из рук, взлетел вверх и упал, прилепившись к нашему окну. На рассвете незадачливым гулякам достаточно было обследовать ближайшие окрестности, найти на земле веревку, к которой крепился змей, и потянуть за нее, чтобы скрыть следы своих шалостей.

Вообще в селе люди любили разыгрывать друг друга, особенно это было распространено в папином окружении, на заводе и дома. Помню, как он купил первый мотоцикл — самый мощный из тогдашних моделей — ИЖ-49. Гаража у нас еще не было, и на ночь папа оставлял мотоцикл во дворе, под кухонным окном.