Ш из Б 2 (СИ)

Экспат стянул с головы шлемофон и расстегнул ворот гимнастерки. Жарко! Солнце палило беспощадно, воздух и земля накалялись так, что даже не успевали остыть за ночь. А еще над аэродромом круглые сутки висела горячая густая пыль. Пропитанные потом гимнастерки и комбинезоны побелели от выступившей соли, все время хотелось пить. Но никто не жаловался, летная работа шла своим чередом.

Дивин подошел к стоящему возле импровизированного стола ведру с водой.

— Полейте, что ли, кто-нибудь, — попросил он подтягивающихся «на огонек» товарищей.

Мылся шумно, с наслаждением фыркая, точно кит, освежая разгоряченное боем лицо прохладной водой.

— Что у нас сегодня на обед? — лениво осведомился Дивин, вытираясь полотенцем. — Вот, зараза, вымотался так, что даже и есть-то ничего не хочется.

Тая осторожно поставила перед ним котелок с кашей и котлетами, кружку компота и положила кусок хлеба.

— А ты через не могу, — попросила она и ласково провела мягкой ладонью по щеке Григория. — Вон как исхудал весь, кожа да кости.

— Так на то он и Кощей! — жизнерадостно заржал Прорва. — Каким ему еще быть?

— Ох, договоришься ты у меня когда-нибудь, — пригрозил ему экспат, доставая из кармана папиросы. Есть на самом деле совершенно не хотелось. — Что там про Карманова слышно?

Их «чудо-командир» пару дней назад вдруг свалился с приступом то ли язвы, то ли аппендицита и его срочно увезли в дивизионный госпиталь. А Дивина вполне ожидаемо поставили временно исполнять обязанности комэска.

— Вот ты спросил, — искренне удивился Катункин, бережливо вытирая стенки котелка хлебной корочкой. — Нет его, да и слава богу, надоел хуже собаки. Хоть бы он вообще не вернулся!

— Ты говори, да не заговаривайся, — осадил его Куприянов, нервно оглядываясь по сторонам. — Услышит кто чужой, замучаешься доказывать, что не верблюд.

— А кто тут чужой? — возмутился Катункин, вскидываясь. — Нет, ты скажи, не отводи глаза! Ильмир, может, или Реваз?

— Хватит, Валера! — прикрикнул на него экспат, досадуя сам на себя за то, что спросил про капитана. Знал ведь, что недолюбливают его в эскадрилье и только рады тому, что он теперь далеко. — Выпей вон компотику, успокойся. Скажи мне лучше, друг ситный, куда тебя понесло, когда мы от цели отвалили?

— Так это, — смутился Катункин, заливаясь краской, — компас вдруг врать начал.

— Компас? Эх, голова садовая, — улыбнулся лейтенант, — предупреждал ведь, что из-за Курской магнитной аномалии девиация действует на компас и стрелка крутится, как сумасшедшая. Поэтому все внимание нужно уделять карте и наземным ориентирам. Забыл что ли?

— Забыл, — пристыжено отвернулся Валерка.

— Реваз, ты, кстати, тоже лопухнулся, — нашел себе новую жертву экспат. — Сколько раз говорено: при выходе на боевой курс нужно время от времени менять высоту, чтобы фрицевские зенитчики по тебе не пристрелялись. В который раз «на одних тряпках приходишь». Смотри, угробишь машину, останешься «безлошадным».

— Сделаю, командир, — согласно кивнул Челидзе.

— Да оставь ты их в покое, дай ребятам покушать нормально, — Тая закончила с раздачей пищи и села рядом с Дивиным, прижалась к его плечу. — И сам хоть что-нибудь съешь, нельзя все время голодным ходить. Как ни посмотрю, ты только очередную папиросу смолишь.

— Веришь, кусок в горло не лезет, — тихо пожаловался ей Григорий, жадно затягиваясь. — Штурмовка за штурмовкой, атака за атакой. Мне иногда кажется, что я не вышел еще из пике даже когда сижу на земле. Это какой-то один длиннющий, непрекращающийся бой и днем и ночью. А внутри все словно завязано в тугой узел, да так, что аж звенит! Кажется, дерни еще чуть-чуть сильнее, и взорвусь к чертовой матери, разлечусь на куски. И в горле горечь какая-то, до тошноты.

— Ты просто устал, — неожиданно серьезно сказал Прорва, откладывая ложку. — Все мы устали. Но что поделать, война. Видел, поди, что на земле творится? Там вообще мясорубка который день. Ничего, скоро фашистской гадине хребет окончательно сломаем, а потом сразу на недельку завалимся дрыхнуть. Верно, славяне?

Летчики согласно загомонили.

С КП взмыла вверх сигнальная ракета. Шипя и рассыпая во все стороны огненные брызги, она прочертила в воздухе дугу и сгорела, не долетев до земли.

— По самолетам! — донеслась привычная команда, и экипажи бросились к своим машинам.

— Тебе помочь? — повернулся к девушке экспат.

— Идите, идите, я все уберу! — замахала руками Тая.

Дивину идти было всего ничего, и поэтому он не торопясь подошел к «четверке», выполняя свой привычный ритуал. Мотор, шасси, правая плоскость, фюзеляж, хвостовое оперение, левая плоскость — стандартный маршрут обхода перед тем, как подняться в воздух.

Оглушительно грохочет пулемет. Это Пономаренко дает короткую пробную очередь, проверяет своего «березина».

— Порядок!

Свичкарь, как обычно, неотступно следовавший за экспатом во время осмотра, удовлетворенно улыбнулся и помог Григорию надеть парашют.