Сгусток Отроков

Наконец дерзкий подросток Кент… Мой старый друг. Мелкий. Выходит против незнакомца — нового участника, чьи глаза скрывают тайны. Но имя, как и все остальные, громко анонсирует Анжи.

Незнакомец по имени Ноун.

Кент, с вызывающими и провокационными движениями, поёт резко и дерзко, его танец наполнен бунтарским духом. Незнакомец Ноун, высокий и стройный, отвечает грациозными, плавными жестами, его пение мелодично и завораживающе, словно древняя песнь. Их дуэль представляет собой столкновение юношеской смелости и загадочной силы, завораживая зрителей своей интенсивностью и мистической энергией.

Дымка все сильнее и сильнее… Но кроме участников и толп зрителей, сквозь нее я видел и их.

С другой стороны вигвама простиралась череда людей в безупречно белых нарядах. Их лица светились улыбками, но в них скрывался едва заметный оттенок насмешки. Кожа гладкая и почти фарфоровая, глаза сверкали циничным блеском, словно видели сквозь все иллюзии. Они стояли на возвышении, отделяясь от основной толпы, держали хрустальные бокалы, в которых тихо булькали напитки, их перемещения сдержанные и грациозные, как у теней, скользящих по ночному пейзажу. Некоторые из них тихо смеялись, наблюдая за танцорами с недовольным выражением, словно эти выступления для них — лишь развлечения. Их присутствие добавляло дополнительный слой напряжения — эти люди явно принадлежали к высшей касте, смотрели на происходящее сверху вниз, как на низменное зрелище. Отдельный вход и охрана из людей чуть менее белых одеждах, словно грязный, потухший листок старой бумаги, позволяли им оставаться в своей недосягаемой зоне, наблюдая за борьбой с изысканной дистанцией. Интересно, какую роль они играют в этом таинственном поединке, и что мотивирует их присутствие здесь.

В центре ринга, окружённого песком и ограждённого канатами, каждое выступление наполняет пространство загадочной силой. Танцы становятся живыми историями, переплетёнными с надеждами и страхами участников. Атмосфера густеет, предвещая неизбежные столкновения судеб и раскрывая глубины души каждого танцора. Звуки барабанов и горлового пения переплетаются, создавая мелодию, которая кажется древней и вечной, словно сама земля дышит вместе с танцорами.

В завершении — воцаряется глубокая тишина. Аджи поднимает руку, стукает посохом с перламутровым цветком, призывая к вниманию, и его голос прорезает воздух.

— Сегодня продемонстрирована сила наших душ и общая надежда. Это испытание — лишь начало пути.

Тревожность постепенно спадает, уступая место осознанию единства. Танец объединил всех присутствующих, подарив новый смысл и вдохновение для будущих испытаний. После выхода из вигвама сердца наполняются чувством гордости и уверенности, знанием, что вместе можно преодолеть любые трудности, оставляя за собой послевкусие победы — не над другими, а над самими собой.

Глава 33 Вертелы-весы

Тело отказывается подчиняться. Каждый шаг даётся с усилием, ноги тянут к земле, а воздух кажется сгущённым, как вязкая жидкость. Мы почти подошли к центру, где нас ждут конструкции. Мы знаем, что эти вращающиеся машины не убивают, но могут сломить волю в труху. Край поля. Это место напоминает площадку для экспериментов — массивные металлические центрифуги-весы вращаются с такой скоростью, что кажется, будто каждый их оборот может засосать и измельчить. Но они опасны не смертельностью, а тем, что требуют выдержки и концентрации. И судя по разбитым лицам и хромающим ребятам из других групп — очень и очень больны в столкновении.

Но не смертельны… Ведь так, Амрит?

К сожалению, ответить Фасилитатор не может. Она уже далеко позади. И чтобы вновь встретиться, нужно сделать петлевый круг сквозь полосу препятствий… А круг ли? Откуда я знаю, куда ведет эта тропа из механизмов, напоминающих гигантские шестерёнки в балансе на жерди, которые крутятся без остановки, заполняя пространство грохотом и резким свистом.

— Готовы?

Я спрашиваю, хотя знаю, что никто не готов. Да, лидер я прирожденный. Никакой подготовки не существует, когда ты сталкиваешься с этим испытанием. Это не проверка на выживание, это проверка на характер. Но ни Даг, ни Мэй и ни уж тем более привыкший к грани смерти Рой — так не думают. Про остальных — сказать наверняка так не могу.

Рой кивает, его лицо безмятежно. Он точно знает, что делать. Даг, как всегда, сомневается. Он осторожно перемещает взгляд от одного вертела к другому, и я знаю, что он ищет слабое место. Но слабых мест тут нет. Есть — только чёртовы машины, которые заставляют твоё тело работать на пределе.

— Поехали.

Афоня двинулся первым.

Я следую за ним, и мы начинаем перепрыгивать, балансируя, чтобы не пасть. Все мы напряжены, но без паники. Есть страх, который невозможно игнорировать. Ветер треплет волосы, и я ловлю себя на мысли, что время замедляется.

Шум этих конструкций напоминает бурю. Каждый поворот — мгновение. Я слышу, как наши шаги звучат на фоне грохота, как будто земля вокруг нас поддаётся бешеным вращающимся металлам. Время теряет свой смысл.