Сгусток Отроков

Майя тоже напряглась. Не понимает, что происходит и… Нечто большее. Взгляд мечется от Амрит ко мне и обратно, чувствую ее страх и любопытство. Она, словно под гипнозом, наблюдает за Амрит. Милашка-бедняжка Майя. Ее движения становятся замедленными, а дыхание — чуть прерывистым.

А я… Я потерян. Не отличаю — какая эмоция где и моя. Умом понимаю, что сейчас происходит нечто неправильное и чреватое.

Телом… Телом в сомнениях. Желания. Мои. Чужие. Всех вместе — во мне.

Даг, всё это время остававшийся в стороне, наконец поднимает голову.

— Ребята! Не спите?

Глаза слегка расширены, и чувствую его неуверенность, будто она моя. Даг как будто пытается осознать, где он, что происходит. Поток чужих эмоций мешает сосредоточиться.

Мы все — подобие транса, исходящего от Амрит… или… От меня?

Резонанс чувств и эмоций. И нечто большего.

Татуировка кольнула. Может, психосоматика. Может, кажется… Но ощущение, что весь поток чувств перетекает через нее связующей нитью, потоком сквозь девчонок, Дага, а вслед и через маленький кинетический посох-палочку, только что вывалившийся из внутреннего кармана Амрит, который вообще-то даже не должен работать без соприкосновения с хозяйкой…

Моя Татуировка. Она вводит в гипноз всех здесь присутствующих.

Майя медленно тянется к Дагу, ее пальцы касаются руки паренька. Их контакт подобен касанию раскаленной кочерги до моей собственной кожи. Его реакция — вздрагивание. Растерянность. Непонимание, что происходит. Его. Мое. Майи и Крис. У Амрит нет сомнений. Взгляд Майи к Дагу наполнен странной тягой, и я, как будто находясь внутри ее головы, ощущаю это смятение.

— Ну что, Нэл…

Что-то манящее и зачарованное в голосе Майи. Она уже не смотрит ни на Амрит, ни на Дага, ее глаза теперь на мне.

— Давай позволим себе расслабиться. Сегодняшняя ночь — для нас всех. Что скажешь?

Кристина закрыла веки, ее губы слегка дрогнули, и она повернулась ко мне, словно ища подтверждение. Вижу, Крис. Вижу твой внутренний конфликт, ощущаю твои страх и желание, как будто это мои собственные. Её рука ослабла на моей. Готова сдаться этому моменту, не зная, куда он приведёт.

Амрит наклоняется ко мне, бордовые губы касаются моего уха, и этот ее шёпот — словно шёлковое прикосновение, оно пробирается внутрь, манит, как колдовское заклинание.

— Это не просто о нас, Нэл. Это о том, чтобы быть свободными. Мы можем позволить себе больше, можем отпустить страхи и испытать нечто настоящее.

Кристина…

Ее глаза наполнены неуверенностью, но страха больше нет и в помине. Доверие, ее готовность на всё. Она слегка кивает, рука отпускает мою.

И ощущаю, как мы вместе сдаёмся моменту, позволяя ему развернуться.

Майя тянет Дага ближе, её ладонь крепко сжимает его руку. Напряжение передаётся словно через тонкую нить, тело замирает от прикосновения, соединяясь с чем-то пугающим и непонятным. Её лицо светится, но облегчение не приходит — внутри растут отвращение и растерянность. Что с нами происходит? Почему так сложно противиться этим эмоциям? Поток противоречий вскрывает что-то давно забытое и нежелательное. Татуировка на коже начинает жечь, её тепло пронизывает изнутри. С каждым пересечением с взглядом Майи это жжение усиливается, будто нас связывает единая энергия.

Амрит поднимает подбородок Кристины, и ощущение её прикосновения словно проникает через тонкую ткань реальности. Мурашки пробегают по спине — не от удовольствия, а от чего-то чуждого и тревожного. Вместо тепла внутри нарастает беспокойство, жжение татуировки будто отвечает на этот страх. Напряжение Кристины становится почти осязаемым. Когда Амрит целует её, внутренняя борьба Кристины переплетается с моими собственными эмоциями — тело подчиняется, а разум требует остановиться. Это сопротивление охватывает всех, внутри поднимается волна протеста.

Майя касается груди Дага, и её тревога обрушивается на окружающих. Жар под кожей становится невыносимым, словно что-то внутри нас всех жаждет вырваться наружу. Движения Майи кажутся механическими, её жесты лишены собственной воли. Татуировка пульсирует, передавая её волнение и сомнения. Страхи Майи ощущаются, как свои собственные, проживаемые изнутри.

Амрит ведёт нас, её голос завораживает и притягивает. Она проникает в разум, заставляя забыть, кто мы. Всё напоминает ритуал, где нет места свободе. Чужие страхи обволакивают, как плотный кокон — тревога, отчаяние, желание. Напряжение вокруг кажется настолько плотным, что грозит разорвать нас всех. Жар в татуировке еще больше нарастает, подтверждая важность происходящего.

Прикосновения кажутся чужими, но в то же время и своими. Внутренний жар то усиливается, то затихает, соединяя нас невидимыми нитями. Амрит тянется к Кристине, и её ощущения передаются, будто через тонкую плёнку — пальцы скользят по коже, мурашки бегут по телу, вызывая неясный непокой. В глубине сознания пробуждается что-то необъяснимое.