Сфинксы XX века

— А загадка с китайскими иероглифами? — спросил аспирант-бионик.

— А это как раз и есть одна из проблем космической иммунологии. Иммунитет как способ защиты от всего биологически чужеродного возник в результате развития жизни на Земле. Основа жизни на нашей планете — белки. Вспомним опять таблички машины, исписанные белковыми словами, состоящими из букв-аминокислот. Наша цензура знает лишь этот земной аминокислотный алфавит. И охрана порядка строится в соответствии со знакомыми явлениями.

Если жизнь на других планетах построена на других принципах, если жизнь на других планетах строит иной тип генетической информации — не аминокислоты и белки; если человек столкнется с мельчайшими, может быть, микроскопическими, наверняка непонятными обитателями такой планеты, то сможет ли иммунологическая «цензура», веками обученная лишь аминокислотному алфавиту, распознать чужаков? Это мы и должны выяснить. Она может пропустить их, приняв эти таблички с «китайскими иероглифами» за пустые. А тогда они размножатся в крови и тканях и могут погубить человека.

Помните, в «Войне миров» Герберта Уэллса пришельцы с Марса гибнут от невинных, неболезнетворных земных бактерий? Сейчас это уже не фантазия. Это существующая научная проблема.

Мы долго беседовали, обсуждая эту проблему космической биологии. Я рассказывал о достоверных фактах, свидетельствующих о реальности этих опасений. В дискуссию включились химики; их больше волновал вопрос: может ли жизнь быть построена на иных, чем на Земле, принципах? Потом говорили о путях изучения этой проблемы. Потом пили кофе и вино. Потом танцевали. Со стены смотрели две бронзовые маски: одна глубокомысленная, другая — смеющаяся.

Первооткрыватель в науке — понятие всегда условное

Если я видел дальше, чем другие, то потому, что я стоял на плечах гигантов.

Исаак Ньютон

Однажды Петр Леонидович Капица рассказал притчу-загадку.

Шли по берегу реки три человека. Один был очень внимательный, другой имел зоркие глаза, а третий умел плавать. Шли они, шли, вдруг Внимательный говорит: «Что-то на том берегу интересное лежит». Присмотрелся Зоркий и воскликнул: «Да ведь это кошелек!» Переплыл Пловец реку, взял кошелек, а в нем — золото.

Вот тут притча и превращается в загадку: кому принадлежит золото — Внимательному, Зоркому или Пловцу? Ответить на эту загадку и просто и сложно. Просто потому, что кажется, будто золото принадлежит всем троим. Сложно потому, что кажется, будто и без любого из трех можно было получить золото. Можно же было построить плот и обойтись без Пловца. Можно было обойтись и без Зоркого. Наконец, и без Внимательного можно было набрести на кошелек случайно.

Эта притча в шутливой форме отражает очень серьезные вопросы, важные для понимания развития науки, в том числе и такой вопрос — кому принадлежит честь находки, кто первооткрыватель? Любопытно, что многие крупнейшие ученые, имена которых стоят у истоков крупнейших открытий и обобщений, подчеркивают значение фактов и явлений, описанных другими исследователями до них, которые проторили или указали им путь. «Наука развивается лишь благодаря сотрудничеству людей всех стран», — говорил известный русский хирург Н. В. Склифосовский. А «отец атомной бомбы» Роберт Оппенгеймер писал: «Обычно смысл открытого в 1964 году становится ясен лишь в контексте открытий 1955, 1950 или еще более ранних лет. Именно там нужно искать те условия, которые подготовляли новые открытия; там зародились концепции, в свете которых делаются эти открытия; там лежат истоки языка и традиции».

Слова «открытие» и «первооткрыватель» можно воспринимать только условно. Всякое открытие происходит на основе уже достигнутого. Левенгук не открыл бы мир микробов, если бы не было микроскопа. Пастер не создал бы принципа вакцинации, если бы не была сформулирована микробиологическая концепция заразных болезней. И так далее. Всегда что-то было раньше. Кто-то подготовил почву для открытия. Всегда были предшественники. Всегда кто-то был раньше. Это истина. Она верна и при рассмотрении развития проблемы пересадки органов и тканей. Вот два примера.

Эмерих Ульман

В одной из глав я рассказал об Алексисе Карреле как о хирурге-экспериментаторе, который начал эру пересадки целых органов, в том числе и почек. А на самом деле экспериментальная пересадка почки впервые была осуществлена другим человеком за три года до опытов Карреля.

24 января 1902 года на заседании Венского хирургического общества доцент Эмерих Ульман выступил с докладом «Пересадка почки». В докладе он рассказал об опытах пересадки почки собаки с ее нормального места на шею. И продемонстрировал собаку.