Сфинксы северных ворот

«Северная аллея. Северные ворота. Сфинксы, привезенные из парка, были установлены именно возле северных ворот. Эта семья помешана на неких маниакальных обрядах и соблюдает их с точностью. Скажем, дубы возле дома… Вот Дидье вновь их посадил возле флигеля, а возле старого дома не стал, потому что не мог посадить их на прежние места, где не выкорчеваны корни старых дубов. Быть может, северные ворота были выбраны полковником, установившим сфинксов, тоже не случайно? Но если так… Тогда он был сумасшедший, этот полковник Делавинь! Можно следовать действительным обрядам и соблюдать действительные традиции, но следовать вымышленным… Это свидетельство мании величия! Впрочем, он мог перенять эту болезнь от Наполеона…»

Она медленно двинулась по северной аллее, зорко поглядывая по сторонам, боясь пропустить запущенный поворот, который мог привести ее к гроту. Александра помнила, что в традициях регулярных парков было утапливать каменные сооружения подобного типа в естественном гроте, сформированном из деревьев. «Обычно эта композиция размещалась на стыке регулярного парка и леса… Но тут уже не разберешь, где парк, а где лес!»

Между тем, продвигаясь все дальше, Александра убеждалась, что и впрямь не ошиблась с направлением. В земле виднелись колеи от колес тележки, проложенные, судя по виду, недавно. Свежая трава еще не успела их полностью закрыть. «Значит, сюда возили материалы… И найденные в парке кости…» Слегка вздрогнув, женщина убыстрила шаги. Теперь она оглядывалась еще и по другой причине. Ей казалось, что парк одушевлен не только птичьим гомоном. Александре представлялись картины более чем двухсотлетней давности. Разъяренная толпа, ворвавшаяся в поместье, горящий замок, разгромленные погреба, вакханалия на лужайках парка, горящий склеп, выброшенные на поляну истлевшие останки прежних владельцев… По спине женщины то и дело проходил холодок, несмотря на то, что наступивший день был по-настоящему летним.

Внезапно кустарники впереди сильно поредели, и Александра разглядела за недавними вырубками поляну. С сильно бьющимся сердцем она почти побежала и спустя минуту оказалась на округлой лужайке, равной размерами той, где располагалась беседка со сфинксами. В глубине, на фоне леса, она увидела слегка отстоящую от опушки постройку, по обеим сторонам которой высились исполинские дубы, уходящие безлистными еще кронами в лазурное апрельское небо.

То была уменьшенная стилизованная копия циклопического египетского храма, лаконичная по формам, тяготеющая к простому кубу. В довершение сходства с египетским аналогом постройка была сложена из отшлифованных блоков желтоватого песчаника. По бокам зияющего темного входа высились пустые постаменты, на которых некогда помещались сфинксы. Неподалеку от грота под временным навесом, сооруженным из досок, лежал материал: кирпичи, куски распиленного камня, куча песка. Там же Александра заметила несколько перевернутых ручных тачек, груду какого-то тряпья, вероятно брошенного строителями, пару мешков, сложенные кирки и лопаты.

Александра сделала несколько шагов по направлению к постройке и остановилась, не сводя с нее глаз. Отсюда она уже отчетливо различала, что над входом на каменном блоке высечена какая-то надпись, но занимало ее не это. Картина, открывшаяся взгляду, была ей незнакома… И вместе с тем Александра не могла избавиться от навязчивого ощущения, что то же самое, до мельчайших деталей, она уже видела, и совсем недавно.

Она с изумлением узнавала все: и здание, и охранявшие его по бокам дубы-великаны, чьи кроны сплетались в лазурном небе, высоко над крышей склепа. Александра боялась шелохнуться, так сильна была эта непостижимая иллюзия, так боялась она ее разрушить сменой ракурса. «Я видела это, но как такое возможно… — Ее сердце колотилось, и не оттого, что она бежала. — Как такое могло случиться? Этот склеп… Эти древние дубы… Этого же не может быть…»

И пока художница увещевала себя, что поразительное ощущение дежа вю создало возбужденное последними событиями воображение, рассудок настаивал на одном: иллюзия была реальностью.

Перед нею было место, изображенное двести лет назад на оловянном медальоне, прибитом к потолочной балке в «Доме полковника».

Глава 11

«На медальоне изображен вовсе не дом — то здание слишком мизерно для дома, а склеп! Теперь склеп кажется меньше, потому что дубы стали выше… Но изображено это самое место, нет сомнений!»

Придя к такому заключению, Александра внезапно успокоилась. Сознание того, что она совершенно одна в этом огромном парке, уже не тревожило ее. Мысли, бросившиеся было врассыпную, возвращались и становились в строй, словно школьники, набегавшись на перемене, готовились войти в класс.